Капитан «Витязя» Алексей Семенов в интервью «Спорту День за Днем»
рассказал о своей заокеанской карьере и самой запоминающейся драке.
В игроков обороны в России никто не хочет вкладывать
— Ваша роль в команде осталась прежней после возвращения в «Витязь» или Валерий Белов видит вас в каком-то другом качестве?
—
Роль у меня всегда одна — строго играть в обороне и защищать своих
партнеров по команде. Возможно, тренер захочет что-то поменять, внести
что-то новое. Посмотрим.
— Если сравнивать «Витязь», из которого вы уходили, и тот, в который вернулись, сейчас команда стала сильнее?
—
Да, во всем сильнее. Хоккеисты пришли повыше уровнем, но остались и
ребята, которые и тогда выступали, тренер пришел с новой тактикой.
Думаю, что мы сделали большой шаг вперед. Теперь главное — попасть в
плей-офф, который для нас начался с самого первого матча. Каждая игра
будет как последняя, ведь одно-два очка могут в итоге многое решить.
— Кстати, многие отмечают, что в КХЛ существует дефицит защитников. Как смотрите на эту проблему?
—
Нужно своих растить. Должна быть хорошая школа. Я слышал, что Даниил
Марков открывал школу защитников. Если станет больше таких школ с
хорошими наставниками, у нас все будет нормально. В Америке есть такие
школы, в Европе тоже, а у нас пока тяжело с этим. Наверное, никто не
хочет деньги вкладывать.
— Удивлены, что такой опытный защитник, как Дмитрий Калинин, оказался не нужен СКА?
—
Да нет, не удивлен, потому что хоккей — это бизнес. Сегодня ты здесь, а
завтра — там. Видимо, ему нашлась замена. В НХЛ вообще меняют лучших
защитников лиги: Пи-Кея Суббана, например, взяли и обменяли, хотя все
думали, что он будет пятнадцать лет играть в одной команде. У нас в КХЛ
бывает то же самое.
— Экс тренер «Спартака» Герман Титов говорил, что на сборах Калинин давал фору молодым.
— Я давно знаю Димку. Он молодец. Всегда находится в хорошей форме, готовится перед сезоном. Поэтому я не удивлен.
Я еще молодой и перспективный
— Общалась с Калининым — он переживал из-за ситуации со СКА. А вы с питерским клубом расстались без обид?
—
На что обижаться? Если тренер или генеральный менеджер не видит тебя в
команде, ищет кого-то другого, это его право. Хотя и так понятно, что
каждый игрок переживает, когда его обменивают. Помню, когда меня из
«Эдмонтона» поменяли во «Флориду», я тоже очень сильно переживал, потому
что приходилось перестраиваться, привыкать, притираться к новой
команде, понимать ее систему. Плюс надо было перевезти семью, найти
школу или садик для детей.
— Лелеете надежду вернуться в СКА?
— Жизнь покажет.
— Наверняка матчи с питерским клубом для вас принципиальные.
—
Конечно, но только потому, что там играют ребята, с которые я давно
знаком и вместе выступал. Что-то доказывать руководству команды не так
важно, как просто выйти против ребят.
— Какие у вас отношения с Олегом Знароком?
— Честно сказать, мы с ним общались только на уровне «здравствуйте» и «до свидания». Хорошо я с ним не знаком.
— Не думаете о том, что «Витязь» может стать вашим последним клубом?
— Вы уже меня на пенсию отправляете? (Смеется.) Хотелось
бы поиграть здесь подольше, потому что меня все устраивает. Многое
будет зависеть от того, как проведу сезон. Немалая доля в этом вопросе
зависит от тренера и генерального менеджера, который или видит тебя в
команде, или нет. Если говорить о собственных ощущениях, чувствую себя
молодым и перспективным (смеется). Будем работать, потому что
сезон предстоит длинный и более интенсивный, чем прошлогодний, из-за
того, что на два-три дня сократили перерывы для национальной сборной.
Получается, что график игр сузился.
От клюшки Хары отказался
— Большую часть карьеры вы провели за океаном. Осуществили какие-то свои мечты?
—
Попасть в НХЛ — это уже мечта, причем одна из самых больших. Когда там
закрепляешься, играешь — это дорогого стоит. У меня было много хороших
наставников, но я бы выделил Крейга Мактавиша. Очень интересный и
своеобразный специалист. Многому меня научил: как бороться, как ловить
шайбы на себя. Он сам выходил на лед, ложился под шайбу и показывал, как
это нужно правильно делать.
— Серьезно?
— Да. Мне тогда было 20 лет.
Понятно, что в таком возрасте молодой парень не настолько хорошо знает,
как подстроиться под шайбу, как ее видеть. А Мактавиш как раз
подсказывал, он ведь в свое время был очень жестким игроком, ничего не
боялся. Мы брали мягкие резиновые шайбы, и я бросал в него, а тренер
ложился и показывал, что и как делать. Было интересно. Он много чему
меня научил. У меня были тонкие клюшки, которые быстро ломались, я за
игру по две — по три ломал. Один раз он прибежал на скамейку и начал
кричать, мол, что это за клюшки, как можно такими играть! Я удивился,
что он по ходу матча стал мне про клюшки выговаривать. На следующий день
тренер пришел, дал мне сверток, а там клюшка выше меня сантиметров на
десять и написано: «Хара». Я начал ею бросать, но она оказалась очень
жесткая. Тут же вернул ее наставнику, сказал: «Нет, спасибо».
— В какой команде НХЛ вам было комфортнее всего играть?
—
В «Сан-Хосе» и «Эдмонтоне». В этих двух клубах была очень дружелюбная
атмосфера. Это относится и к ребятам, и к тренерскому составу. Кстати, у
нас в «Витязе» сейчас похожая ситуация.
— В прошлогоднем финале Кубка Стэнли болели за «Сан-Хосе»?
—
Конечно. Созванивался и переписывался с Торнтоном, Павелски, Набоковым.
Хотел даже слетать на последние матчи серии, но не получилось. Ничего
страшного, что они не выиграли, все равно молодцы — дошли до финала,
боролись. Было видно, что в финале ребята немного уступали «Питтсбургу»,
потому что соперник построил очень приличную команду во всех линиях. И
вратарь у них хороший, и игра в обороне. Придраться было не к чему. По
игре «Сан-Хосе» уступал, хотя голкипер у них сыграл очень прилично.
— Не жалеете, что не получилось остаться в НХЛ из-за семейных обстоятельств? Вам ведь «Рейнджерс» предлагал контракт.
— Нет. Что было, то было. Жалеть не о чем.
— Читала, что у вас недвижимость в Майами и там живет ваша семья. Планируете в Америке осесть после карьеры?
—
Честно, не знаю. Так далеко не смотрю. Нужно жить сегодняшним днем.
Никто ведь не знает, что будет завтра. Конечно, там шикарные условия, но
жить на постоянной основе я не смогу. Просто у меня уже такой образ
жизни, все время перелеты, езда туда-сюда. На одном месте все
приедается. Нужно все дозировать. Побыть в Европе, в Москве, в Питере.
Интересно, когда ты меняешь обстановку.
Еду мимо Набокова, а он меня не узнает
— Вы всегда готовы подраться, что неудивительно,
учитывая ваши габариты. Даже в предсезонных матчах. Спокойно относитесь к
этому?
— Да, потому что драки — часть хоккея. Нормальное
явление. Боятся ли меня соперники из-за габаритов? Да нет, не думаю.
Если бояться драк — зачем тогда выходить на лед?
— В НХЛ чаще приходилось пускать в ход кулаки, чем здесь?
—
Там и ребята другие, и много тафгаев, которые иной раз налетали, даже
не предупреждая. И за партнеров по команде нужно было постоять в
каких-то моментах. А что касается «полицейских»: если ребята выполняют
свою работу, а не просто нападают со спины, если все грамотно делают, я
нормально к этому отношусь.
— Какие драки из вашей карьеры запомнились?
—
Наверное, самая первая, когда я попал в «Эдмонтон». Мы тогда играли с
«Сан-Хосе». Там была курьезная ситуация: перед воротами ребята пытались
добить шайбу, я стал их расталкивать. Ко мне подбежал хоккеист, и мы
сцепились. Я стал дергать его в разные стороны. В итоге он упал. Потом я
краем глаза увидел, что ко мне несется здоровяк, сбрасывает перчатки. Я
тоже сбросил краги, ударил его справа пару раз, все шло хорошо, и я
расслабился. Потом оппонент поменял руку и ударил. Мы вместе полетели
вниз, причем я — лицом вперед. Не смог правильно поставить руки и
ударился об лед. В итоге сломал себе нос и получил два рассечения.
Поехал на скамейку мимо Набокова, и он мне потом говорил: «Смотрю,
хоккеист едет, а кто — не понимаю». У меня ведь все лицо было в крови.
Пришлось зашивать.
— Кто был этим верзилой?
— Шон Торнтон.
Кстати, у Макса Афиногенова в предсезонном матче с ЦСКА был такой же
эпизод, когда он так же падал головой вперед и получил травму. К
сожалению, иногда такое случается.
