В интересах сборной, или Как я решил стать хоккеистом — 13

Вратарь без штанов

На икре тренера нашей команды «Red Star Start» Егора Щелокова канцелярской печатью отражался огромный синяк. В этот вечер Щелоков, в игровую бытность центральный нападающий «СКА-1946», решил облачиться во вратарскую форму.

— Где тренер? — переглядывались опоздавшие на тренировку.

— Так ты только что в него бросил, — отвечали пунктуальные. Следующий бросок опоздавший наносил гораздо нежнее.

Егор Алексеевич, как выяснилось, периодически вносит разнообразие в свою хоккейную жизнь облачением во вратарскую экипировку. И хотя опыт игры на последнем рубеже у него небольшой, надевает он ее куда быстрей, чем я игровую — меньше десяти минут.

Вот только вместо нательных штанов, полагающихся вратарям, в этот раз он надел шорты, в пользу которых обычно делают выбор полевые. И хотя над тренером лучше не смеяться, некоторые украдкой «похрюкивали», прячась за решеткой шлема: вратарь с голыми ногами — зрелище колоритное.

Чем ближе Новый год, тем приятней выходить на площадку. Возможно, это что-то из детства — когда ощущение чего-то особенного, волшебного ассоциируется со снегом, льдом и концом декабря. Лично мое маленькое чудо в этом году осуществилось — в 33 года я встал на коньки, с которых теперь падаю все реже. Год прожит не зря, и благодаря хоккею, а также отличной команде большей частью с улыбкой.

Вообще, как выяснилось, мои мучения на первых порах мотивировали многих заняться хоккеем.

— Я уж точно не хуже его буду, — думали некоторые нынешние одноклубники, глядя на мои хаотичные телодвижения на льду и последующие падения на него. — Быть хуже — это просто надо еще умудриться, — размышляли они, и надевали коньки.

Они, конечно, не признают, что по прошествии времени я стал кататься лучше некоторых из них, но это их личное дело. Я не притязательный на признания. Хотя вот бывший защитник СКА, а ныне один из главных хоккейных экспертов Петербурга Кирилл Сафронов оценил.

Последний месяц этого года в «Red Star Start» был посвящен катанию. Любой скаут подтвердит, что в первую очередь он смотрит на катание, а уж потом на остальные умения игрока. Нет катания —переводит внимание на другого. А в нашей команде катят по-настоящему легко единицы — значит, надо работать.

Разнообразные фишки и покрышки, расставленные по льду, служат ориентирами, которые надо объезжать: что-то лицом вперед, что-то спиной, что-то на одной ноге, что-то за счет перебежки. 

Надо сказать, что к концу декабря наша команда значительно добавила в катании. Если пару месяцев назад подобные упражнения имели повальный эффект — валился на лед каждый второй, теперь на два десятка человек от силы десять падений после четырех упражнений. Даже те, кто влился в команду месяц назад, удивляют своей стойкостью, при том, что ранее их хоккейный багаж имел наилегчайший вес.

Большая часть последней тренировки носила игровой характер. Играли в формате «четыре на четыре» по принципу взаимозаменяемости позиций. Такая система, по идее, воспитывает игровое мышление – куда в какой момент нужно сместиться, где подстраховать, когда подключиться.

На деле же, зачастую, превалирует форма дворовой анархии, когда один, катающийся чуть лучше остальных, требует от партнеров лишь одного — не мешать его ювелирным сольным проходам от ворот до ворот.

Игра в пас требует другого уровня понимания хоккея и мастерства. И когда у нашей четверки получилось сделать пять передач без перехвата, оценил даже тренер, стоявший в воротах.

— Ого! — послышалось из-под его вратарской маски, которой он вскоре отразил бросок.

Чем ниже посадка хоккеиста, тем выше уровень его стойкости. Вторую часть игры я эксперимента ради решил отыграть в позиции сидящего на стуле. Меня даже вратарь (он же тренер) пытался уронить (я же боец пятачка!) — не вышло. Но уже через три минуты передняя поверхность бедра горела, будто ее намазали горчицей.

— Мышцы получили непривычную нагрузку, — объяснили мне затем. — Будешь так играть постоянно — привыкнут. Надо перетерпеть, затем стойче станешь.

Третий день пошел после той тренировки, а встаю я по-прежнему с болью. Разминаюсь приседаниями — легчает.

Когда игра уже завершилась, и ребята рассаживались на лавке, тренер подошел ко мне с рисковой инициативой:

— Пробей-ка мне буллитик.

«А стоит ли забрасывать тренеру? — тут же подумалось мне. — Ведь я дорожу своим местом в команде…».

Две попытки я смазал, но одну реализовал, после чего сам в форме полевого игрока занял место в воротах — что-то я в последнее время совсем не дорожу здоровьем.

Отдыхавшие ребята с недоумением смотрели на то, что происходит в правой части площадки, периодически протирая глаза. А там вратарь в форме полевого игрока пытается взять буллит в исполнении вратаря.

— Ты тоже это видишь? — переглядывались они. — У нас массовая галлюцинация?..

По ходу игры, кстати, я разок заменил убежавшего в атаку вратаря (атакующий вратарь — это сильно, не правда ли?). Перехвативший шайбу Эдуард Егоров пожалел мое здоровье — напугав замахом от уха, бросил мимо. А тут вариантов не оставалось — надо было отражать.

Первый бросок вратаря-буллитера пришелся под перекладину — без шансов, к моему счастью. А вот на второй, летевший в правую девятку, я отреагировал рукой, отбив шайбу предплечьем. Радость от свершения смешалась с матом от боли – шайба попала выше перчатки и ниже налокотника, а это незащищенное место.

— Вы видели, — удивлялся тренер. — Он мой буллит взял! У нас еще один вратарь появился!

— М-да, — мотали затем головой одноклубники на лавке. — Взять буллит от тренера — это ты, конечно, погорячился. Но ты это… — звони, не пропадай. Как новую команду найдешь — дай знать. Будем рады сыграть против тебя.

— Простите, тренер: а этот синяк вам на ногу тоже я поставил, — осторожно уточнял я в раздевалке.

— Нет, это было до вас — в XIV веке, — отреагировал он фразой из «Кавказской пленницы».

Я облегченно выдохнул: не все потеряно. В чьем-то мобильнике заиграло «Где-то на белом свете…».