Чемпионка по настольному теннису для людей с инвалидностью о маяках в жизни
Елена Литвиненко – мастер спорта России международного класса по спорту лиц с ПОДА, член сборной России с 2012 года (настольный теннис). На Паралимпиаде-2024 в Париже заняла 9-е место в личных соревнованиях и вошла в пятёрку сильнейших в дуэте.
О том, как складывались взаимоотношения в паралимпийской деревне со спортсменами и зрителями, запрете на белые кроссовки и планах на следующую Паралимпиаду Елена рассказала в интервью координатору фонда «Точка Опоры» Наталье Стародубцевой.
— До последнего было непонятно, поедете ли вы на Паралимпиаду?
— Да, и я не разрешала себе сильно радоваться — да, попала, но как будет дальше, неясно, все могло измениться в последний момент, как с Рио (7 августа 2016 года Международный паралимпийский комитет объявил о решении отстранить от Паралимпийских игр в Рио-де-Жанейро всю сборную России. Решение было принято на основании доклада Макларена, в котором утверждается, что применение допинга поощрялось в России на государственном уровне — прим.) или с Токио в 2021. Чтобы поехать в Токио, нужно было обыграть соперницу со счетом 3-0, я смогла это сделать только 3-2, а этого было недостаточно.
— Расскажи, что предшествовало Паралимпиаде, участвовала ли ты в крупных соревнованиях последние несколько лет?
— По всем известным причинам в 2021 и 2022 годах выступать за границей мы не могли, участвовали только в чемпионатах страны. Только в конце декабря 2023 нам сообщили, что есть возможность попасть на международный турнир в Казахстан. Благодаря участию в этом турнире – а я стала чемпионкой — мы вернулись в международный рейтинг. Есть такое правило — если спортсмен два года нигде не участвует, его удаляют из международного рейтинга. В итоге мы поехали на отборочный турнир в Таиланд, там я обыграла бразильянку со счетом 3-0.
Знаю, что были страны, которые выступали против нашего участия в турнире в Казахстан — мы же забирали чьё-то место. На вопрос “Почему вы пустили русских?” организаторы отвечали, что это наоборот здорово, создает дополнительную конкуренцию. У нас действительно не было Чемпионатов Европы и Мира, но мы же не виноваты в этом, нас лишили возможности играть.
— Сколько в итоге теннисистов поехали от Санкт-Петербурга?
— Я одна, от России пять человек, из них четыре спортсменки. Девчонки у нас всегда были сильнее, это и по заработанным медалям заметно. Ребятам сложно, конкуренция высокая, не во всех регионах серьезно воспринимается этот спорт. Чтобы попасть на международные чемпионаты, нужно быть в рейтинге, а сборная не так много турниров оплачивает.
— Ты играешь и со спортсменами без инвалидности, это как-то влияет на рейтинг?
— Только на российский, на международный никак не влияет. В Европе все спортсмены играют с ребятами без инвалидности в клубах, там клубы не стесняются брать людей с инвалидностью, наоборот, даже почетно, что спортсмен высокого уровня, например, призер Паралимпиады приходит в клуб.
Российским клубам это кажется рискованным, у них цель – победа, а есть неуверенность, даст ли спортсмен очко, проще же взять здорового? В общем, с такой опаской к нам относятся. Но мне важно играть со спортсменами без инвалидности, это помогает прибавить в мастерстве.
— Какие были эмоции, когда поняла, что едешь в Париж?
— Я узнала в июле, когда отдыхала на Кубе. Мне звонит тренер, она сама в отпуске была на тот момент, и говорит, что ей дали указание сдавать биометрию. И я поняла, что если уж тренера вызвали (а их в последнюю очередь приглашают), значит, 99 %, что едем. Но пока мы не приземлились в аэропорту Шарль де Голль, сомневалась. Вот прошли контроль, в паспорте сделали отметку — и выдохнула. Я здесь. Я смогла. Но на самом деле главным для меня было желание играть, это особенно ценно после такого долгого перерыва.
— Чем удивила паралимпийская деревня?
— Жили мы недалеко от центра, это район Сен-Дени. По ощущениям — в студенческом общежитии, в довольно скромном трехместном номере. Самое необычное – кровати, они были.. картонные! Вообще вся Европа помешана на экологии. Кто-то жаловался, что слишком жёстко спать на них, но мне было нормально. Кровати — из переработанного материала, до нас на них спали олимпийцы.
В Москве нам выдали комплект экипировки, довольно скромный: два костюма (тренировочный и для награждений), три футболки, поло и ветровка. И этого было недостаточно, хотелось утеплиться, потому что в Париже были сильные дожди и ветра с Сены.
-Так ты же могла надеть то, что привезла с собой?
— Нет, в деревне мы могли ходить только в этой экипировке нейтральных цветов (кремовый, бирюза). И нам заранее сказали, что ничего красного носить нельзя. А за два дня до открытия всем спортсменам сказали принести свою рабочую форму на проверку. У меня забраковали 90% формы, потому что она была синего цвета или с синими полосками. Дошло до смешного: даже мои белые кроссовки не разрешили надеть, хорошо, что взяла вторую пару черных. В итоге из одежды остались у меня только серые шорты, одна тренировочная футболка оранжевого цвета и две игровых для игры в паре. По Парижу тоже рекомендовали гулять в одежде, которую выдали, неярких цветов.
— Поделись лайфхаками, как ты настраивалась на игру?
— Многие вынуждены были сразу после игры становиться туристами, мчать по достопримечательностям. А мы приехали в Париж рано, за неделю до открытия Паралимпиады, и воспользовались этим, успели погулять. Есть тренеры, которые это запрещают, будто ты эмоционально растратишь силы. Моя тренер Елизавета Хорошилова не такая, мы ездили на Вафельную башню (да, это мы так Эйфелеву называем!), к Триумфальной арке, гуляли по Елисейским полям, я там духи себе купила. Чувствуется, что в городе праздник, и ты этой энергией начинаешь потихоньку подпитываться. Потом возвращаешься в деревню, видишь всех спортсменов и понимаешь – вот оно, ты приехал на настоящие масштабные соревнования. К первым играм я была заряжена на максимум, но не перегорела эмоционально.
— По аккредитациям у вас был бесплатный проход в музеи?
— Не везде, например, на Эйфелеву башню – просто с большой скидкой, а в Лувр — бесплатно. Ещё дали безлимитные карточки на общественный транспорт — хоть укатайся. Восхищает, что в Европе все для людей. Людям на колясках там очень комфортно. Тойота сделала моноколесо, которое пристегивалось к коляске, их брали в аренду все. Вообще везде можно было проехать на них. Даже пандус сделали специальный — змейкой, очень длинный и широкий, подходящий даже для двух колясок – одна спускается, другая поднимается.
— Чувствовалась ли поддержка от зрителей, соперников, других спортсменов в деревне?
— Да, очень! Часто подходили спортсмены из Казахстана, Узбекистана, желали удачи. Много раз слышала фразу «Мы с вами». Белорусы поддерживали, их тоже в нейтральном статусе пустили, ребят было еще меньше, чем нас. Норвежка, которая в итоге стала второй, повторяла, что находиться нам здесь — уже чудо. Мы потом, когда ехали в автобусе, вместе смотрели на телефоне игру ее команды.
Европа — пример того, с какой любовью люди относятся к спорту. Билеты стоили 15 евро на весь день, и были огромные очереди на вход. В рабочие дни чуть поменьше, а по пятницам и субботам было чувство, что весь город тут. Кроме французов, много было бельгийцев, немцев. Показательный пример отношения – мы гуляли по Парижу с другом-легкоатлетом, к нам подошла француженка и попросила сфотографироваться. Она узнала его – он накануне завоевал золото в толкании ядра. Никаких свистов на играх не было, весь зал нам аплодировал. Все всё понимают.
— Расскажи про игры, в которых ты участвовала на Паралимпиаде.
— Было всего две – в паре и личная. Расстроила система — сразу сетка, не было предварительных этапов. А это невыгодно, потому что у нас низкий рейтинг, и мы попадаем под «локомотив». Вообще войти в игру сложно было. В паре мы попали сразу на китаянок, не скажу, что для меня это был приговор, я приняла скорее как вызов.
— Они считаются сильными соперниками?
— Они первыми стали. Мне кажется, не стыдно проиграть тому, кто стал первым.
— В паре твоей напарницей была Маляк Алиева, ты с ней раньше не играла, эта несыгранность сказалась?
— Мы знакомы, вместе занимались у одного тренера, еще в Саратове. Но на игре у нас не получилось контакта. Для меня очень важны эмоции, я порой чересчур позитивна, пытаюсь подбадривать, но на двоих моего заряда хватает ненадолго.
— А остальные пары были сыгранные?
— Да, они на чемпионатах Европы, на турнирах играли вместе. У нас такой возможности не было. Был вариант поиграть с Маляк в паре на Кубке России, мы тогда обе выиграли в Таиланде и уже понимали, что на Паралимпиаде будем вместе играть, но не случилось. В силу того, что у Маляк самый низкий класс (6), то вся нагрузка за передвижение легла на меня (у меня – восьмой). А для этого надо понимать ее игру, наигрываться.
— Сколько всего классов?
— Всего 10, с 1-5 – те, кто выступают на колясках, 6 – с самыми тяжелыми заболеваниями, те, кто могут только стоять, 7 – самый распространенный, это ДЦП, с 8 – уже нет ярко выраженных ограничений.
— А в личной встрече ты с кем играла?
— С бразильянкой. После парной встречи прошло два дня, я не смогла быстро отойти от поражения и завести себя. Тренер говорила, что я пыталась, но ничего не получалось. Было ясно, что соперница изучила мою игру и подготовилась тактически под меня, может, они с тренером просчитали, что попадут на меня.
— Как тебе церемония открытия Паралимпиады?
— А нам запретили идти. На закрытие приглашали за два дня до церемонии, но вся сборная отказалась.
— Какие планы?
— Теоретически думаю про следующую Паралимпиаду. Ярким ориентиром будут Зимние Игры в 2026, может, начнутся постепенные послабления. У нас же сейчас не было командных видов спорта – не поехали регбисты, волейболисты сидя, баскетболисты на колясках.
