Фирменная улыбка Потайчука с годами не теряет своей яркости. Он
приветлив, весел, позитивен. Нетипичный, словом, персонаж для КХЛ.
Андрей в принципе уникальный для отечественного хоккея человек. Ну
кто после СКА пойдет работать детским тренером? Потайчук пошел и теперь
со смехом рассказывает, что ему снилось на боковой полке поезда Москва —
Гомель.
За эти четыре года он много нового для себя открыл. Не побоялся
50-градусных морозов Ханты-Мансийска, поработал в родном Темиртау,
хлебнул лиха Высшей лиги, после которой вернулся в Чехию, где когда-то
зажигал на правом краю пражской «Спарты».
В нынешней Экстралиге он, кстати, оставался последним россиянином.
Теперь их нет там вовсе. Недавно Потайчук вернулся в КХЛ. Но не
в «Слован» к Милошу Ржиге, рядом с которым его привыкли видеть,
а в «Нефтехимик» к Андрею Назарову.
Бросая сумку в сторону, Потайчук уточняет: «Надолго?»
— Да, — честно киваем мы.
Проводив подоспевший ужин грустным взглядом, он больше часа сыплет
воспоминаниями, историями и суждениями, лишний раз убеждая нас в том,
что на голодный желудок голова работает лучше.
Ржига кричал на чешском. Я понимал, но ребятам не переводил
— Неожиданно вы, Андрей, в КХЛ вернулись…
—
В жизни многое происходит волею случая. В КХЛ я давно мечтал вернуться.
Опыт у меня многолетний: пять лет со Ржигой работал, в «Югре» был
помощником Олега Давыдова, а заканчивал как главный. В начале прошлого
сезона «Сарыарку» возглавлял. Да и последние годы в «Химике», считай,
играющим наставником являлся.
— Случай вас и со Ржигой свел…
— Когда
Милош в России появился, я был ветеранчиком «Химика» — 35 лет. По-русски
он еле говорил. В плане общения с командой я сильно ему помог.
— Три ваших сезона за «Спарту» не прошли бесследно.
—
Языки сами ко мне прилипали. Чешский очень легкий, с финским сложнее.
Четыре года в СМ-Лиге общался поверхностно, но потом прорвало.
— Причина?
— А я не стеснялся говорить,
как бы коряво это ни звучало. Меня поправляли, я принимал к сведению.
Так и учился. До сих пор с финнами на их языке разговариваю. В СКА,
например, хорошо попрактиковался с Юсси Паркилой.
— С детства к языкам тяга?
— Нет. На них
тогда времени не было. В шесть утра на тренировку, потом в полудреме в
школу, затем снова на тренировку, потом спать. Так что учился очень
плохо. Кроме русского, языков не знал. Уже во взрослой жизни освоил.
— Милош с вашей подачи освоил русский мат?
—
Это не я. В первый год он на чешском кричал. Я понимал, но ребятам не
переводил. Когда у него с русским стало лучше, поняли все.
— В Чехии пересекались с ним?
— Нет, хотя
он уже был на слуху — начинал тренерскую деятельность в «Пардубице». Мы
спустя десять лет, кажется, познакомились. В «Химике» было несколько
ветеранчиков, слегка обросших жирком. После ряда тренировок Ржига
подзывает: «Андрей, если скинешь пять кг, будешь здорово играть». Так
началось наше общение.
— Жирок-то сбросили?
— Как и
договаривались. Милош вскоре меня капитаном сделал. Хороший сезон тогда
провели, могли во второй раунд выйти, но в пяти матчах уступили, кстати,
Нижнекамску.
— Тяжело быть хоккеистом в стране, где шикарное пиво и роскошные девушки?
—
Я держал себя в руках, был тверд как кремень. Конечно, от полученной
свободы несколько обалдел: отработал — иди куда хочешь. Мы-то по 300
дней в году куковали на базе, где нас кормили, поили, одевали и возили
на игры. А тут резко сам себе хозяин…
В Финляндию с водкой, обратно — с косметикой
— Вас «Калгари» звал в тот момент, а вы в «Спарту»…
—
«Флеймз» чуть раньше на меня вышли — перед Олимпиадой в Альбервиле.
Славомир Ленер, работавший у них скаутом по Европе, приезжал с майкой и
деньгами. Контракт односторонний предлагал, но небольшой.
— Сумма не устроила?
— Дело в другом.
Игорь Дмитриев, тренировавший «Крылья», сказал: «Не торопись. Пройдешь
олимпийский сбор, попадешь в Альбервиль — поедешь сформировавшимся
игроком с именем».
— На Олимпиаду вы в итоге не попали.
— Нас
с Твердовским после первой недели сборов отправили из Новогорска. А
потом у «Калгари» интерес угас, хотя я планировал к ним. Следом меня
выгнали из «Крыльев» как разлагающего коллектив игрока. В общем, с НХЛ
не срослось…
— Как разлагали-то, расскажете?
— Ничего
особенного. По барам, ресторанам никого не таскал, режим не нарушал.
Просто молодые, такие как Твердовский и Королюк, тянулись ко мне, что,
видимо, не нравилось Игорю Ефимовичу.
— «Интересный человек этот Потайчук», — говорил о вас Дмитриев.
—
Хотя не знаю, по каким именно критериям он судил, но, думаю, он прав. Я
мог высказать свое мнение прилюдно: молодой был, глупый. Надо где-то
согласиться, сдержаться, а я рубил все как думаю.
— Разин, Потайчук — имя, что ли, обязывает?..
— Не знаю. Я лет с 18–19 таким стал. На льду тоже дерзил: задирался, подраться мог.
— За длинный язык доставалось?
— С
тренировок выгоняли, бывало. Игорь Ефимович был первоклассным
психологом. Одним взглядом убивал. Обращается на «вы» — считай, попал.
Провинившегося долго держали в запасе.
— Чтобы уж наверняка понял?
— Ага. При
этом одним из первых стал подпускать к «основе» молодежь. В Союзе
начинающим было непросто. Но уж если пробился в команду мастеров,
значит, точно заслужил.
— Ветераны не косились?
— В «Крыльях» нет.
К молодежи у нас очень хорошо относились. И хоккейным, и жизненным
опытом делились, не жалели. Кто начинал ерундой страдать — ставили на
место. С партнерами по команде больше времени проводили, чем с семьей.
— Для того времени нормальная практика.
—
Тем не менее о «Крыльях» самые теплые воспоминания. С удовольствием шли в
раздевалку, даже ночевали в ней, не уставали друг от друга. После
сезона собирались командой на банкет. Мы как раз дважды бронзу страны
взяли. С девушками и женами отмечали. А так, конечно, было непросто. Все
ждали Нового года…
— На базу Снегурочки приходили?
— Нет. Новый год — время загранпоездок. 40 часов на автобусах пилили — до Финляндии или Германии.
— Не с пустыми, надо полагать, руками?
— В Финляндию, само собой, водку возили. В Германию и Швейцарию — икру черную. Времена голодные, надо было крутиться.
— Назад с чем возвращались?
— В основном тряпки везли, косметику для жен и подруг. А так, кому что было нужно.
— А партийный контроль?
— Надзорный человек всегда имелся. Особенно в сборной. Но никого не ловили.
В Питере получал полмиллиона
— Карьеру в 37 завершили из-за регламента, ограничивающего количество возрастных игроков в команде?
— Фактически да. Силы были. А когда «Химик» в Мытищи перевезли, провел лучший сезон после возвращения из-за границы.
— 28 очков набрали.
— Стал первым
бомбардиром команды, в Матче звезд участвовал. От лиги получил приз
лучшему играющему ветерану-наставнику. Думал, года три-четыре на этой
волне проведу. Но один человек меня остудил: «Ты в паспорт заглядывал?»
— А он — в статистику?
— Я сам не знаю,
как так вышло. У меня были свои планы, рассчитывал на определенные
деньги. Хотя я не много получал. Некоторые ребята в «Химике», забрасывая
две-три шайбы за сезон, имели оклад в три раза больше.
— Может, опять разлагали дисциплину?
— У меня всегда имелось свое мнение, и оно, наверное, нравилось не всем.
— С высоты тренерского мостика к игрокам со своим мнением как относитесь?
—
Если мнение подкреплено игрой, высказывай что угодно: выслушаю, найду
подход. А делая на льду ерунду, в раздевалке лучше не сотрясать воздух.
— Пять лет назад Игорь Захаркин считался самым
высокооплачиваемым помощником главного тренера в КХЛ. В СКА вы
приблизились к окладу Профессора?
— Да вы что! Такой зарплаты
у меня близко не имелось. Я скорее наоборот — самым низкооплачиваемым
помощником среди топ-команд КХЛ был. В «Спартаке» 100 тысяч получал, в
«Атланте» — 150.
— А в Питере?
— Пятьсот в месяц.
— Вы били СКА в плей-офф со «Спартаком» и «Атлантом». Кто вас на другую сторону баррикады зазвал?
— Со мной Александр Иванович беседовал. Во время ЧМ-2011 в Братиславе. Он же, насколько мне известно, приглашал Милоша.
— После сенсационного выхода «Атланта» в финал вам, наверное, было из чего выбирать?
— Еще пара клубов проявляла интерес. Со всеми Ржига общался и отдал предпочтение Питеру. Сказал: «Это новый вызов для меня».
«Мы обидели хоккейного бога»
— Как вы умудрились в четвертьфинале-2011
вытащить с 1–3 серию у команды, за которую выступали Яшин, Вишневский,
Афиногенов, Гребешков, Сушинский и Брылин?
— Сначала предыстория. Когда мы только пришли в «Атлант», команда была психологически убита.
— Само собой: к середине октября 9 поражений в 13 матчах.
—
Нужно было изменить тренировочный процесс, добавить в него позитива.
Коллектив там и без нас сильный имелся и сплоченный. Им веры в себя не
хватало. В результате команда добавила, вышла в плей-офф и, даже
оказавшись на краю пропасти, чувствовала, что сможет победить Питер.
— Кажется, даже Александр Медведев пытался притормозить разогнавшийся «Атлант», устроив в раздевалке разнос Олегу Петрову…
— Александра Ивановича возмутило интервью Олега. Он тогда серьезно прошелся по КХЛ.
— «Если они такие сильные, что-то я не видел, что
они играют в НХЛ, — сказал Петров об игроках СКА. — В КХЛ мы по одной
причине — там не подходим».
— Акцент в интервью на КХЛ был сделан. Это и задело Медведева. Не думаю, что это было психологическое давление.
— Александр Иванович так и сказал Петрову: «Не надо обс*рать лигу».
—
Но, когда «Атлант» победил, Медведев, надо отдать ему должное, пришел к
нашей раздевалке. Было видно, как он расстроен, но поздравил с победой,
пожелав удачи в полуфинале…
— …который вы прошли. Но через год, уже в Питере,
«повторить пройденное» со СКА не смогли. Ржига потом часто вспоминал
незасчитанную шайбу Мортенссона, объясняя 0–4 от «Динамо»…
— С ней просто многое всплыло. В первом и во втором раундах, а также в «регулярке» у нас все хорошо шло.
— Прошли ЦСКА (4–1), «Атлант» (4–2), будучи второй командой гладкого чемпионата.
—
Но дальше что-то сломалось. Мы ведь и в первом матче переигрывали
«Динамо», и во втором. Милош потом сказал: «Мы хоккейного бога обидели».
— Потолком зарплат, за облака поднявшимся?..
—
Не знаю. Но там какие-то ненужные удаления пошли, нелепые ошибки. Макс
Афиногенов во второй игре теряет шайбу в средней зоне, сам же
пропихивает ее на ход Мареку Квапилу, который забрасывает нам за две
минуты до конца третьего периода.
— Афиногенов шайбу потерял — действительно мистика…
—
Да там одно на одно… Вратарь неудачно сыграл, в раздевалке начался
обмен упреками: «Из-за тебя пропустили», «Ты привез»… Ребята перестали
биться друг за друга.
— То есть все эти разговоры об атмосфере оказались не досужими?
—
Мы ведь, когда в СКА пришли, увидели разбитый на несколько лагерей
коллектив. Кроме того чтобы их натренировать нам предстояло еще их
объединить. На этапе «регулярки», считаю, это удалось.
— Но если одна незасчитанная шайба ломает в плей-офф всю конструкцию, может, неосновательной она была?
—
Может, и так. Но все равно у нас многое получилось. Команда здорово
атаковала, делала на этом акцент. Потому как хорошо обороняться могли
единицы.
Перед последним матчем серии с «Динамо» армейцы просто сидели
— Правда, что на четвертый матч с «Динамо» не было установки?
—
Неправда. Ржига призывал отдаться игре, биться до конца. Но ребята,
видимо, смирились. Обычно перед выходом они собирались в круг,
произносили спич. А тут просто сидели. В результате 1:6 в последнем
матче серии.
— А началась ведь она с того, что Ржига и Знарок
чуть не сцепились в Ледовом. По дороге на пресс-конференцию едва не
довыяснялись друг у друга: «Ты кто такой?»
— Вообще по жизни они
друзья. Когда Олег тренировал ХК МВД, оба жили в одной гостинице в
Сокольниках. Они отлично ладят, но в пылу эмоций всякое случается.
— Еще Ржига стал соучастником первой в истории
КХЛ драки тренеров: после матча «Атлант» — «Спартак» сцепился с Федором
Канарейкиным. Вы присутствовали?
— О да! И представьте мое
состояние в тот момент! С Леонидычем я играл, Валерий Брагин, его
помощник, тренировал меня в «Финке». А тут между ними и Ржигой,
в тренерский штаб которого я вхожу, начинается…
— С чего началось-то?
— Милош в концовке проронил фразу, что, дескать, без судей ты ничего выиграть не можешь.
— «Атлант» победил 3:2.
— Федор Леонидович
тоже горячий мужчина: зарядил — Милош чуть не улетел. Крик, кулаки… Я
пытаюсь сгладить ситуацию. Благо охранники всех растащили. Я в шоке,
ничего ведь не предвещало.
— Часто его успокаивали?
— Как правило, в ответ он меня посылал. Так что не особо…
— Научили, называется, на свою голову…
— Но, когда остывал, иногда даже говорил: «Андрей, ты прав».
— Есть такие персонажи, как Жириновский,
например: орут-кричат, подонком обзывают, а внутри спокойны и
рассудительны. Ржига такой?
— Он только на игре кипятится. Вне лавки — обычный человек, открытый для любых тем. Просто он живет хоккеем, горит на работе.
— Откуда столько здоровья кричать каждый матч?
— Милош не курит, редко употребляет крепкие напитки. Вино только любит.
— В СКА, по слухам, его как раз несдержанность
подвела. Во втором перерыве знаменитой игры с «Витязем» он, как
рассказывают, послал на три буквы (и это не СКА!) одного из клубных
боссов, когда тот стал советовать ему строить игру от обороны.
— Он не посылал. Там другое прозвучало. Сказал: «Сверху легко судить». После этого все поменялось…
Общение с Касатоновым было идеальным, но потом что-то случилось
— Спустя четыре года нашли ответ, за что вас сняли?
—
Ха, мы, наверное, стали первыми в истории мирового хоккея тренерами,
которых уволили в момент нахождения команды на первом месте, да еще
после выигранного матча.
— Сложно подобное припомнить, действительно…
— Если 0–4 в полуфинале с «Динамо» аукнулось, то почему сразу не сняли? Если рубить голову, то сразу.
— С преемником, кажется, не успели договориться…
—
Слухи разные ходили. По правде говоря, мы уже после четвертой игры
полуфинала готовились к отставке. Но тут объявляют, что в Питер
возвращаемся с командой. Даже переглянулись…
— Что было дальше?
— Поручили написать
отчет о проделанной работе. По каждому хоккеисту составляли профайл.
Несколько раз Милош летал в Москву отчитываться перед руководством. По
итогу нам доверили второй сезон, но завершился он для нас досрочно.
— Считается, что у Милоша не сложилось с Алексеем Касатоновым, в ту пору генменеджером СКА…
— Поначалу отношения были идеальными: дружеское общение, никаких проблем. Что случилось дальше, не знаю. Но что-то случилось…
— А Сушинского кто попросил? СКА расторг с ним контракт накануне вашего прихода в Питер.
—
Точно не мы. Мы, наоборот, говорили: «Он нужен». Как и Соколов — это
ведь легендарные для Питера хоккеисты. Соколов в итоге остался, а
Сушинской ушел.
— После КХЛ, кажется, еще никто не шел работать детским тренером. Вы стали первым, многих удивив.
— Месяц просидел без дела. Нужна была практика, а родным «Крыльям» — помощь. Пошел тренировать ребят 2000 года рождения.
— Лихо.
— Помню, едем на первый турнир в
Гомель. Плацкарт, у меня боковая полка. Еле поместился. Лежу, думаю:
«Месяц назад работал в СКА, где все было на высшем уровне, летал
бизнес-классом, а тут поезд, плацкарта, бомж-пакеты, которые народ
уплетает…» Как во сне. С этими мыслями, собственно, и уснул.
— Живописно…
— Это изнанка жизни: другие эмоции, ощущения. Даже интересно…
— Работать с детьми — большое терпение нужно.
—
С ними непросто, да. Но по другой причине: их сложно обмануть. Они
чувствуют твое отношение: как ты разговариваешь, что им даешь. Их
заинтересовать надо. Без интереса никак. Из этой увлеченности вырастают
плоды твоей работы. Когда пришел в «Крылья», ребята даже кататься толком
не умели. А в 12 лет они должны делать это хорошо.
— Плохо все в детском хоккее?
— Как
минимум нехорошо. Он бессистемен, а это серьезный минус. Раньше тренеры
первоочередно обучали катанию, затем владению клюшкой, технике,
прививали игровое мышление.
— Советские хоккеисты по владению коньками были среди лучших.
—
Вот именно! Теперь же нас и финны со шведами перекатали, и американцы с
канадцами. А корни хоккея в любой стране — в детских школах. Где им еще
быть?
Некоторые агенты выдавали желаемое за действительное
— Почему после СКА ваши пути со Ржигой разошлись?
—
Так получилось. Он звал в «Авангард», когда я уже дал слово «Югре».
Предложи чуть раньше — конечно, поехал бы в Омск. А так отправился в
Ханты-Мансийск, осваивать должность генерального менеджера.
— Работает она, кстати, на широтах российского льда?
—
Работает. Генменеджер отвечает за организацию сборов, товарищеских
матчей, экипировку, но в первую очередь, конечно, за селекцию.
— Игроков все равно тренер выбирает.
— Совместно. В «Югре», например, тренер не мог диктовать условия. Бюджет ограниченный.
— «Югра» — не СКА, не разгуляешься.
— Мы и
в Питере не особо «гуляли». Только Федю Федорова и Ваню Непряева из
«Атланта» привезли. А в Хантах действительно выкручиваться приходилось.
Сотрудничали с «Рубином», нашим «фармом»: Чибисова оттуда выдернули,
Адамчука.
— Сейчас оба в «Ак Барсе».
— Команда в принципе перспективная вырисовывалась.
— С агентами легко находили общий язык?
— В целом нормально общались, но не со всеми.
— Наколоть пытались новичка?
— Скорее,
выдавали желаемое за действительное. Но я тоже не вчера родился: знаю
рынок, обладаю информацией из базы, понимаю уровень игрока, в курсе, как
он держится в коллективе.
— Торговались?
— Постоянно. В другом клубе кто-то мог, наверное, больше получить, но я старался, чтобы цена и качество соответствовали.
— Кстати, о базе. Может, раскрыть ее для народа, чтоб не только генменеджеры знали, сколько у нас тратят на хоккеистов?
—
Ни в коем случае! Там же помимо оклада еще много чего прописано — а это
конфиденциальная информация. А вот средний уровень зарплат по КХЛ, на
мой взгляд, можно обнародовать.
Однажды проснулся, за окном — минус 44
— Минус 50 в Ханты-Мансийске как переносили?
—
Тяжело. Там еще давление непривычное. Когда возвращались с выезда,
два-три дня не спалось. Закрывал глаза, а через несколько часов
просыпался. Однажды проснулся, за окном — минус 44.
— Один наш знакомый хантымансиец описывает тамошние стужи поэтично: «Пустишь сопли пузырями: глядь — соленый чупа-чупс».
— Смешно. Но жить там непросто. Погода другая, атмосфера, люди…
— Север делает их колючими…
— Не в Севере
дело. Я играл на севере Финляндии. Там люди добрые, помогали при
необходимости. Хотя финны сами по себе холодные. А здесь повсюду был
негатив…
— Например?
— Говорили, что москвичи
обирают бедную «Югру». Что ничего не делаем, хотя сделали мы немало.
Стены во дворце перекрасили, табло установили, логотипы развесили.
Раздевалку переоборудовали под профессиональных хоккеистов. Там же до
нас железные крючочки с железными сиденьями были.
— По-северному сурово!
— Но это не уровень
КХЛ. А с нами клуб стал похож на клуб. Тем не менее люди продолжали
обливать нас помоями. Столько дерьма о себе за всю жизнь не читал. Но
я-то знаю, что не такой.
— Странно, что при этом книгам вы по-прежнему предпочитаете Интернет…
— Да, книги не читаю. Не пришел, наверное, мой возраст. Хотя очки вот лежат.
— «Компромат.ру» до сих пор в закладках?
— Уже нет. В основном новости, «Фейсбук»…
— То есть все про всех узнали…
— Просто перестал заходить. Еще со времен «Атланта».
|Личное дело
Андрей Потайчук
Родился 18 августа 1970 года в Темиртау (СССР, Республика Казахстан). Амплуа — правый крайний нападающий.
Выступал за «Крылья Советов», «Спарту» (Чехия), ХПК, «Эссет»,
«Кэрпет» (все — Финляндия), «Химик» (Воскресенск/Мытищи), «Металлург»
(Нк), ХК «Дмитров».
Достижения: бронза ЮЧЕ-1988, серебро МЧМ-1990, победитель турнира на
призы газеты «Известия» (1994), двукратный бронзовый призер чемпионата
Чехии (1996, 1997).
Тренерская карьера: «Спартак», «Атлант», СКА, «Югра», «Сарыарка» (ВХЛ), «Пардубице», «Карловы Вары» (оба — Чехия), «Нефтехимик».
