Про таких, как Гришаев, говорят: «Ему больше всех надо». Вроде все
уже смирились со смертью баскетбольного «Спартака», а он бьется за
родной клуб. Ищет деньги. Тренирует ребят за спасибо. Сергей Гришаев,
или, как его называют, Гриня, и на площадке был таким же непримиримым.
Когда били по правой щеке, никогда не подставлял левую. За час,
проведенный Сергеем в редакции «Спорта День за Днем», мы убедились, что
это правда. А еще узнали, почему Александра Гомельского прозвали Папой и
как сам Гришаев навел порядки в Аргентине.
Кондрашин подавал мне мячи
— Вы выросли на Сахалине, где никогда не было сильной команды. Как попали в Ленинград с Дальнего Востока?
—
Я начал карьеру в горьковском «Автомобилисте» в 1978 году. Проявил себя
и получил приглашение в юниорскую сборную СССР. Мы выиграли чемпионат
Европы в Югославии, красиво разобрались в финале с хозяевами. После
этого Евгений Гомельский пригласил меня в московское «Динамо». Два года
со мной работали тренеры Александр Сидякин и Анатолий Блик, черпавшие
много информации из иностранных журналов. Но затем в тренерском штабе
«Динамо» начались разногласия. Гомельский решил сменить Сидякина, что
мне совсем не понравилось. Так что предложение «Спартака» принял без
колебаний.
— Переезд из Москвы в Ленинград прошел гладко?
—
Если бы! За внеплановый уход из «Динамо» меня дисквалифицировали на
полтора года. Когда срок дисквалификации закончился, проблемы с
бело-голубыми продолжились. Игрок «Динамо» Сергей Головченко
спровоцировал меня на драку во время матча. Он бил исподтишка. Я
отмахнулся. Обоих дисквалифицировали.
— Владимир Кондрашин ругал вас за несдержанность?
—
Нет, он все понимал. Работать с таким тренером дорогого стоит. Во время
утренних тренировок вставал со мной в пару и подавал мячи.
Представляете?! Олимпийский чемпион Кондрашин стоял и подавал мячи
молодому баскетболисту! Он видел, что мне неправильно дают пас, и
показывал, как надо. Иной раз мы с ним выбрасывали по сто мячей за одну
тренировку. Естественно, рядом с таким человеком я выкладывался на сто
процентов.
— С Кондрашиным легко было работать?
—
Иногда у нас начиналась борьба характеров. Тренер хотел, чтобы все
делалось так, как он сказал. Бывало, я обижался. Например, во время
очередной замены. Любой амбициозный игрок недоволен каждый раз, когда
идет на скамейку запасных. Но Кондрашин сразу пресекал все споры и
дискуссии. Иногда мы с ним по несколько дней не разговаривали. Кондрашин
передавал мне информацию через своего помощника Александра Большакова!
Потом, конечно, мирились.
Уступил папе «Волгу»
— Сейчас спортсмены получают миллионы долларов, а в
те времена обычно главный тренер «выбивал» квартиры и машины для своих
подопечных. Кондрашин тоже этим занимался?
— Естественно. Если бы
не он, мы никогда бы ничего не получили. Например, я после нескольких
удачных сезонов в «Спартаке» благодаря Владимиру Петровичу получил
квартиру в Ленинграде и, что называется, пустил тут корни. Этот город
стал для меня родным.
— Геннадий Щетинин рассказывал, будто вы один и получили квартиру из всего «Спартака» в восьмидесятые.
—
Это неправда! Я помню четверых игроков того поколения, получивших
жилье: Александр Харченков, Владимир Горин, Виктор Жарков, я. Не знаю,
как у других, а у меня был договор с клубом о том, что за высокие
результаты получаю трехкомнатную квартиру в Ленинграде. С 1983 по 1987
год «Спартак» трижды становился бронзовым призером чемпионата СССР.
— Бронза ведь не золото.
— В то время было
абсолютно нереально бороться с ЦСКА и «Жальгирисом», которые выделялись
подбором игроков и давили на судей. За Александром Гомельским и ЦСКА
стояла советская федерация баскетбола. За «Жальгирисом» — Литовская
Республика. Но я играл не за квартиру, а за команду. Бескорыстно.
— Почему жилье дали именно вам четверым? По заслугам?
—
Это ведь не я квартиры раздавал. Наверное, распределили по заслугам. Мы
четверо стабильно входили в стартовую пятерку «Спартака».
— Футболистам чемпионского «Зенита»-1984
разрешили вне очереди приобрести машины. Спартаковцам за бронзовые
медали полагались личные автомобили?
— А как же! Я получил право
купить машину вне очереди, но не хватало денег. Вместо меня «Волгу»
приобрел мой папа. Он на ней и ездил.
— Вас никогда не звали в ЦСКА?
— Нет, но я
бы не пошел. По крайней мере в молодости. У меня была любимая команда и
самый лучший тренер. Негативные эмоции от выступлений в «Спартаке»
начались только в конце восьмидесятых, когда Кондрашин уходил из
команды.
— Почему его убрали?
— Игроки начали
роптать. Мол, Кондрашин слишком долго занимает тренерский пост.
Достойное финансирование «выбить» не может. Прогресса у «Спартака» нет. В
команде было проведено тайное голосование. Большинство высказалось
против Кондрашина. Думали: придет другой тренер — и станет лучше.
— Ну и как?
— Лучше не стало. Пришел
Анатолий Цедрик. На игру «Спартака» без Кондрашина стало смешно
смотреть! Только что команда боролась за медали, а тут погрузилась в
борьбу за выживание в высшей лиге. Вскоре Кондрашин вернулся, и все
моментально наладилось.
— Что говорил Кондрашин, когда его убирали?
— Ничего. Он был очень сильный человек.
— Ваш «друг» президент Федерации баскетбола
Санкт-Петербурга Алексей Бурчик утверждает, что собственными ушами
слышал, как вы в пустом «Юбилейном» послали Кондрашина куда подальше.
—
Это просто бред какой-то! Не было ничего подобного. Пусть эти слова
останутся на совести Бурчика, которого я вообще не помню в баскетболе. Я
не мог себе позволить нецензурно выругаться в адрес Кондрашина. Да, у
нас с ним тяжелые характеры, но мы никогда друг друга не оскорбляли.
Газеты писали, что я хапуга
— Будучи центровым сборной СССР, вы поработали с
Александром Гомельским. Кем он остался для вас — великим наставником,
«гэбэшником», тираном?
— Гомельский был прекрасный организатор,
но как тренер Кондрашину уступал. Владимир Петрович блистательно читал
игру. Гомельский скорее сильный мотиватор. Сейчас бы сказали «менеджер».
Игроки Гомельского в ЦСКА и в сборной СССР всегда знали, что их
призовые всецело зависят от него.
— Кто первый прозвал его Папой?
— Не помню… Почему Папа? Потому что много делал для ребят и много спрашивал.
— Чем еще отличался Гомельский?
— Любовью к
высокорослым игрокам! Александр Белостенный, Владимир Ткаченко, Арвидас
Сабонис… Вся игра команд Гомельского строилась через таких
баскетболистов. У Кондрашина такого подбора игроков не было, но он и без
них добивался успехов.
— В сборной СССР чувствовали себя белой вороной?
—
В советской сборной всегда были две большие группировки — московские
армейцы и литовцы, точнее, прибалты. Все, кто не входил в эти лагеря,
становились белыми воронами. Не скажу, что коллектив был расколот. Он
был нормальным, но своеобразным. Чтобы попадать в игру, приходилось
лавировать между этими течениями.
— Может, было проще брать в сборную СССР только игроков из ЦСКА и «Жальгириса»?
— Как же меня не взять, если я набираю тридцать очков за игру и «разрываю» в атаке Сабониса?!
— Из-за травмы Сабонис мог пропустить
Олимпиаду-1988 в Сеуле, ставшую победной для сборной СССР. Гомельский
взял его в последний момент. Если бы Сабонис не поехал, могли взять вас?
—
Сомневаюсь. После чемпионата мира в «Комсомольской правде» и других
газетах стали писать, что я рвач и хапуга, позорю честь советского
спортсмена. У моих партнеров по «Спартаку» брали интервью, задавали
вопросы обо мне.
— Откуда это взялось?
— Даже не знаю.
Может, Гомельский как-то приложил руку. Не хочется об этом вспоминать,
но вряд ли после такого меня взяли бы в сборную.
Детский тренер подвел Советский Союз
— На чемпионате мира 1986 года сборная СССР в
отчаянной борьбе проиграла в финале американцам — 85:87. Говорят, если
бы не проблемы внутри коллектива, взяли бы золото.
— У
Гомельского тогда возникли проблемы с выездом за рубеж. Вместо него
главным отправили Владимира Обухова, детского тренера. Разумеется, он не
мог контролировать литовскую и армейскую группировки. Прибалты считали,
что надо ставить одних игроков, а москвичи хотели других. Обухов
оказался заложником ситуации. К тому же понимал, что является временным
человеком, которого уберут после чемпионата мира. Без терок в коллективе
мы точно стали бы чемпионами мира. У нас подобралась очень сильная
сборная. Американцы не смогли бы ее остановить, хотя у них в составе
были достойные игроки. В финале один Магси Богз решил все вопросы.
— После чемпионата мира армейцы и литовцы не выясняли между собой, кто виноват в поражении?
— Нет. Просто разъехались по командам.
— Когда ушел Обухов, не было разговоров о назначении Владимира Кондрашина?
— Я не слышал, чтобы его фамилия называлась. Тогда Гомельский все решал. У него были очень сильные позиции в федерации.
— О Гомельском говорили, что он жесткий человек. На вашей памяти Папа кого-нибудь прощал?
—
Гомельский всегда знал, кого наказывать, а кого нет. Лично я могу
сказать о нем только хорошее. В 1982 году взял меня в сборную СССР, но
при нем пробиться в основной состав не удавалось. Когда пришел Обухов,
появился шанс. Выиграл серебро на чемпионате мира.
Благодаря сборной стали общаться с дочерью
— За свою карьеру вы объехали кучу экзотических
стран. Например, Аргентина, где вы, как рассказывают, прямо на площадке
побили одного парня, который оказался самым злым и беспощадным игроком.
— Имени того парня уже не помню, фамилия — Блэйк, американец. Брал меня на слабину.
— Толкал?
— Нет, просто незаметно бил
локтем по зубам. Привык так играть. Ты стоишь, а он ищет локтем твое
лицо. Либо останешься без зубов, либо надо отстраняться от него.
— Как вы его проучили?
— Мы тогда играли в
плей-офф чемпионата Аргентины. Первый матч наша команда выиграла. Перед
вторым их тренер, видимо, дал наставление: «Давай, Блэйк, играй
жестче». И он начал активно работать локтями, даже разбил мне губу.
Когда он снова меня ударил, у меня рефлекторно пошел удар ногой в
солнечное сплетение. И человека увезли в больницу. А мне на месяц
запретили играть в баскетбол.
— Не узнавали потом, как его самочувствие?
—
А чего мне узнавать? Я ведь мог оказаться на его месте. Меня, кстати,
даже не удалили с площадки. Просто дали технический фол.
— Больше в Аргентине не дрались?
— Нет,
это был единственный эпизод. Причем драка произошла не по моей воле.
Если бы я не постоял за себя, то потерял бы свое лицо, чего очень не
люблю.
— Вас потом звали играть в Уругвай…
—
Когда я увидел условия для игры, сразу отказался. Бетонный пол, площадка
огорожена сеткой, как у гладиаторов. Паркет для Южной Америки тогда был
дорог. А мне уже было под сорок. Я сразу понял, что если проведу здесь
сезон, то сразу закончу с баскетболом.
— В 1996 году вы могли вернуться в «Спартак». Почему не сложилось?
— Я очень хотел в «Спартак», но главным тренером там был Харченков, который не взял бы меня. Наверное, боялся моего авторитета.
— До этого вы провели сезон в «Аквариусе». Когда
покинули команду из Волгограда, ее главный тренер Сергей Прыгунков
заявил: «Гришаев ищет, где больше денег».
— А как иначе?! Мне
ведь уже было тридцать пять. Все, что умел на тот момент, — играть в
баскетбол. К тому же «Аквариус» стал загибаться, а мне предложили
контракт в «Самаре», которую возглавил Борис Соколовский.
— Вы потом еще вместе поработали в женской сборной России. Причем тренировали свою дочь Надежду.
—
За это большое спасибо Соколовскому. После развода с женой мы с дочерью
несколько лет не разговаривали. Но, когда я приехал в сборную России,
стали потихоньку с Надей общаться. И делаем это до сих пор.
— Правда, что это был последний шанс помириться с дочерью?
— Чепуха! Кто может оценить, последний шанс или не последний? (Смеется.)
Коваленко и Харченков не брали, а литовец взял
— В новосибирском «Локомотиве» прямо во время игры вы
ударили в солнечное сплетение вашего партнера по команде Александра
Подолянчика. Что случилось?
— Просто так не стал бы его бить.
Подолянчик не замечал меня на площадке, тянул одеяло на себя. А я привык
брать на себя много ответственности. Когда вижу, что могу приносить
больше пользы, но некоторые люди мешают, мне это не нравится. Подолянчик
не понял этого ни по-хорошему, ни по-плохому.
— Все игроки «Локомотива» тогда встали на сторону Подолянчика.
— Зато сейчас со всеми этими ребятами мы хорошо общаемся, а о Подолянчике я уже забыл. Только вы напомнили (смеется).
— В итоге извинились перед ним?
— Было
собрание команды. Я встал и сказал: «Если хотите, то могу извиниться.
Для меня это не вопрос». Не держал никакого зла на этого Подолянчика.
— В 2000 году вы вернулись в питерский «Спартак». Третий и последний раз. Кто помог?
—
Когда я узнал, что главным тренером «Спартака» будет Римантас
Эндрияйтис, связался с ним и получил добро на переход. Коваленко и
Харченков не брали меня, а литовец взял (улыбается). Еще и привез
своих игроков, отчего порой в команде возникало недовольство между
россиянами и легионерами. Они все же были не суперуровня. Плюс еще
финансовые проблемы. Были задержки по зарплате, так что жили на свои
сбережения.
— После Эндрияйтиса «Спартак» возглавил Юрий Селихов, с которым у вас не сложилось.
—
Там все было просто. Я уже возрастной игрок. Селихов говорил мне в лицо
одно, делал совсем другое. Не выпускал на площадку. Потом его убрали.
Вместо него пришел Дмитрий Туманов, и я снова стал приносить пользу.
— Когда поняли, что пора вешать кроссовки на гвоздь?
—
В 2003 году, когда уже исполнилось сорок два года. Со здоровьем и
желанием играть проблем не возникало. Просто не было предложений, вот и
закончил.
|Личное дело
Сергей Гришаев
Родился 12 ноября 1961 года в Невельске Сахалинской области.
Амплуа — центровой. Рост — 207 см
Игровая карьера: «Автомобилист» (Горький, 1978/79, 1979/80),
«Динамо» (Москва, 1980/81, 1981/82, 1988/89, 1989/90), «Спартак»
(Ленинград/Санкт-Петербург, 1983/84–1987/88, март — май 1991-го, январь
2000-го — июль 2001-го), «Имка» (Финляндия, 1990/91), «Сан-Луи»
(1991/92, 1992/93), «Сунаир» (оба — Бельгия, сентябрь-декабрь 1993),
«Эстудиантес» (Аргентина, февраль-май 1994), «Статиба»(Литва, 1994/95),
«Аквариус» (Волгоград, 1995/96), «Самара» (1996/97, 1997/98),
«Локомотив» (Новосибирск, август-декабрь 1998), команда города Чэнду
(Китай, январь-февраль 1999), «Ювяскюли» (Финляндия, март-май 1999),
«Вольфердамс» (Люксембург, сентябрь-декабрь 1999), «Ямбол» (Болгария,
2001/02)
Достижения: двукратный серебряный (1981/82, 1990/91) и
четырехкратный бронзовый (1982/83, 1984/85–1986/87) призер чемпионатов
СССР, чемпион Болгарии — 2001/02.
Выступал за сборную СССР (1982–1988). Серебряный призер чемпионата мира — 1986.
