Когда ежедневные новости начинаются фразами вроде «Весь мир против нас», информация о российском участии в международных гуманитарных программах удивляет. Наталья Камолинкова – блогер, активистка, мастер спорта и единственная в России девушка в команде по регби на колясках – провела месяц в США, изучая использование адаптивного спорта для улучшения мира. Об отборе, трудностях перед выездом и во время обучения, а также о том, чему американцы могут у нас поучиться, Наталья рассказала в интервью директору Благотворительного фонда «Точка опоры» Анне Афанасьевой.
– Расскажи о самой программе.
Глобальная программа наставничества в сфере спорта (GSMP) существует уже несколько лет. Её организует университет Теннесси. Изначально работа велась в направлении «Жизнь женщины в спорте»: влияние на сообщества через женщин-лидеров, их поддержку. Затем появилось направление «Спорт для комьюнити», направленное на обучение лидеров в областях «спорт» и «адаптивный спорт».
– Откуда у тебя информация о программе и как узнать, можно ли ей поучаствовать?
Получив информацию о том, что Россия участвует в этом году в конкурсе, американское посольство в Москве начало рассылать приглашения. Я узнала об этом от знакомых и подала анкету в последний день подачи заявок за 3 часа до финала приема. Честно говоря, не хотела подаваться. Думала, какая же Америка в 2023 году, какая вообще международная программа? На следующий день мне пришло приглашение на собеседование с посольством США в России. Потом письмо: «Вы прошли в следующий этап». За ним еще круче – анкета на 30 вопросов о моём опыте в спорте для людей с инвалидностью, какого цвета карандашом я бы хотела быть, рыба или курица, вино или пиво и т. д. Я помню, что над некоторыми вопросами сидела и хихикала. Потом было собеседование уже с главой этой программы из университета Теннесси. Перед ним мне прислали для подготовки целую брошюру. Но сам разговор длился 15 минут, она со мной как подружка поболтала, спросила, как одной девочке играется в регби с парнями в России.
– Неужели при отборе не учли ваше происхождение из России? В 2023 году странно, что РФ получила квоту на участие в международной американской программе. Как вы отреагировали, узнав о зачислении и поездке в Америку?
Я стараюсь думать меньше, больше делать и постоянно о напоминаю себе об этом. В Америке директор программы во время беседы поделилась, что боролась за мое участие почти со всеми остальными претендентами на место, настаивала на моем присутствии. Она сказала: «Увидела твои горящие глаза, опыт и так далее». Я понимаю, что им было проще взять Машу из Сербии. Думала, что меня срежут на последнем этапе, но предполагаю, что длительный процесс отбора, анкетирование, собеседования всё равно сильно раскрывают человека и его личность. Организаторы понимают, что этот кандидат нужен здесь, чтобы сделать программу цельной.
– Ты поняла принцип отбора?
Финал прояснил все. Вначале решают, какие страны примут участие, потом из каждой выбирают одного человека, хотя в этом году было исключение – из Непала было три участника, а из Индии – два. При формировании команд стараются собрать людей разных гендеров, видов инвалидности, представителей разных сообществ и видов спорта. В итоге получилось 18 делегатов – Индия, Непал, Египет, Турция, Замбия, Корея, Новая Зеландия, Россия, Латвия, Польша, Венгрия, Боливия, Эквадор. Затем понимают, что есть список организаций, университетов и общественных региональных организаций, специалисты которых могут стать менторами для делегатов. В университете Аризоны, куда я ездила, очень развиты регби на колясках и баскетбол на колясках. Наташа занимается регби, Джоланда из Боливии – баскетболом, супер, они едут в Аризону! Например, у нас есть Джейкоб из Венгрии, он на протезе, а в Бостоне есть классный Центр протезирования, супер, Джейкобу туда. В итоге получается, что идеальные совпадения по людям и целям.
– Всё слишком просто и естественно получается…
Эта поездка сильно помогла мне расти и развиваться. 2,5 месяца перед ней были очень напряжёнными. После второго интервью сказали, что прошла к третьему, на финишной прямой, и нужна вакцинация. Пандемию ВОЗ отменили, когда я уже вернулась из Америки, поэтому требование иметь прививку от ковида с международным сертификатом было строгим. В России такой вакцины нет. Есть в Белоруссии. Цикл вакцинации пять недель, то есть две недели минимум между двумя вакцинами. И после второй должно пройти минимум три недели до въезда в страну. И вот мне сообщают в среду, что надо вакцинироваться. Я понимаю, что уложусь в этот цикл только если завтра буду в Белоруссии.
С визой до последнего было неясность. А у нас подготовка к чемпионату России по регби — за неделю до поездки разъезжать особо нельзя. Надо тренироваться. В итоге выяснилось, что визу можно сделать в Москве, потому что это специальная программа для дипломатов, космонавтов и участников программы. Через четыре дня паспорт отправили почтой.
– Сколько получили виз? Кто оплатил дорогу?
Визу выдавали по программе. Оплатили все: визу, поездки в Белоруссию, перелеты, проживание в Америке. Перелет был сложным из-за закона: оплатив билет человеку, нужно использовать американские авиакомпании на полном протяжении. Первый полет был почти три дня с 18-часовым стыковкой в Тель-Авиве и получением багажа. Подруга помогла написать письмо о проблеме, даже чат бота привлекли. Я была в ужасе и не могла сообразить. У нас прямолинейная культура, нет мягкости сглаживания углов. В итоге летела через Катар из Москвы, из Дохи в Хьюстон. Перелет нормально 15 часов, ожидала хуже. Обратно было тяжело, устала к концу программы.
– Сколько времени ты провела в Америке?
– Пять недель. Все 18 человек провели первую неделю вместе в Хьюстоне. Потом три недели нас разделили по штатам, в основном по двое. Три недели я провела в Аризоне с девушкой из Боливии, последняя неделя была в Вашингтоне, там все прилетели, делились мнениями, защищали презентации и так далее. Первую и последнюю неделю мы жили в гостинице. Остальное время – в разных условиях: кому-то снимали отели, нам дали апартаменты, в университетском кампусе, но всё с доступной средой: специальная скамейка в душе, поручни, все на кнопках. Дверь открывается с пульта. Так удобно, просто супер.
– Как строился учебный процесс?
В первой части дня проходили занятия: изучали темы о социальных сетях, презентациях. Были экскурсии на спортивные объекты, встречи с представителями власти. Во второй половине дня – активности: баскетбол на колясках, сидячий волейбол. Каждую день просили обратную связь в виде анкет в игровой форме. Иногда приходим уставшими, нас просят сесть в круг. В центре разложены юбки, каски, перчатки. Выбираем предметы, обсуждаем выбор или рассказываем истории. Это вроде как смешно, с другой стороны, мозг отдыхает. В Аризоне помогали ментору и его команде – директору адаптивных видов спорта местного университета (сам на коляске). Летом по всей Америке он читает лекции, тренирует команду по регби на колясках.
– Целый месяц ты общалась с людьми из разных стран. Что дало тебе это?
Чувство было странным, потому что с одной стороны ты в Америке, где всё супер, прогрессивно, а с другой — живёшь с девушкой из Боливии, у которой даже нормальных колясок нет в стране, и качественный катетер редкость. А ещё понимаешь, что например, в той же Америке нет стипендий от комитета по спорту или соцполитики. Это, думаю, взращивает высокую конкуренцию и сильных спортсменов. Тренируются, чтобы показать результат, получить поддержку спонсоров. Почти все работают. И сборы оплачивают сами.
Я много времени провела с командой по регби на колясках сборной Университета Аризоны: тренировалась вместе с ними и ездила на чемпионат США. Там спорт развит настолько хорошо, что Чемпионат проходит в трёх дивизионах – от сильного к слабому. Участие в Чемпионате и победа – это престиж, но для попадания в национальную сборную неважно выигрывать. Некоторые члены сборной команды США играют в третьем дивизионе в команде, занявшей последнее место. То есть играют они просто для себя, иногда как элемент социализации, а в России часто победа – стимул, так как можно, например, получить стипендию от регионального правительства.
В Соединенных Штатах Америки спортивные организации не получают государственных средств такого же масштаба, как в России?
На уровне команд, реабилитационных центров и центров отдыха для людей с инвалидностью финансирование в основном основано на спонсорской поддержке. В спортивном центре Ability 360 (адаптивные виды спорта) даже есть таблички со списком спонсоров и суммами, которые они предоставили. Интересно, что несколько крупнейших доноров решили не афишировать своё имя.
– Что еще оставило яркие впечатления?
Перемещение приносило абсолютный комфорт. Было тяжело не чувствовать, что всё продумано и нас везут по таким местам, где всё хорошо. Ведь организованный тур здесь, в России – колоссальная организационная работа! Но так везде. Плюс, люди очень быстро интегрируются в социум после получения травмы. Несколько человек видела, которые получили травмы в прошлом году, а в этом уже играют в баскетбол.
Разница в отношении к людям с инвалидностью чувствуется очень сильно. В лифте кто-то может сказать: «Бедная девочка! Почему на коляске, что с тобой случилось?!» В Америке люди читают надпись на футболке: «Что за программа? Ой, классно!» Это сильная разница в подходе ко всему.
Считаете ли Вы, что у нас есть чему научиться?
В Хьюстоне посетили инклюзивный парк с дорожками и качелями. Рассказала о клумбах на ножках в Ботаническом саду, сделанных при моём участии. Удивилась помощи в аэропорту и самолете: сотрудники часто не совсем понимают, как безопасно коммуницировать с людьми с инвалидностью, но ремней для фиксации на коляске достаточно. В России досмотр в аэропорту обычно быстр, а в Хьюстоне – тщателен, хотя сотрудники спрашивают разрешения.
– Во время участия в программе испытывала ли ты особое отношение к себе как единственная участница из России?
На второй неделе программы, приехав в Аризону, я узнала, что мальчик из Украины учится там же. В тренажерном зале мне сказали об этом: это Джейкоб, и я подумала, что теперь разговоры начнутся, сложно будет объяснить свою позицию. Я сразу спросила его, как давно он здесь. Он рассказал, что был усыновлен лет десять назад. Потом мне говорили, что его заранее предупреждали, спрашивали, не против ли он. Изначально он не был в восторге, но общение сложилось нормально. Больше никак я не почувствовала влияния обстоятельств.
– Чему тебе нужно было научиться? Какая задача была поставлена перед тобой?
Я сама себе ставила цели, которые должны были быть сформулированы еще на этапе заявок и собеседований. В моем случае это развитие адаптивных видов спорта, реализация своих проектов, а также интересное знакомство с их опытом: что работает, что не работает. Понятно, что я на уровне законодательства не могу изменить ничего. Но в своем сообществе я могу применить что-то новое, расширить горизонты мышления. Мне хотелось бы реализовать образовательную программу со школьниками, увеличить количество команд по регби на колясках в России и число людей, вовлеченных в адаптивные виды спорта.
– Вас будут сопровождать, вам нужно будет доложить?
Мы продолжаем общение. Я знаю, что к некоторым из участников программы уже приехали организаторы. Например, наш ментор уехал в Уганду с пятнадцатью колясками. Если ты стал выпускником этой программы, можешь претендовать на другие их гранты. Но сейчас это невозможно в России.
Мы чувствуем, что отношения с другими государствами напряжены, наши спортсмены не принимают участие в международных соревнованиях. Почему в такой обстановке Россия включена в эту программу?
Глава программы ответила на этот вопрос, заявив, что не является политиком и ценит качества человека и его опыт, которые могут быть принесены в программу и разделены с другими участниками.
Увидев успешные примеры защиты прав граждан в других государствах, например, людей с ограниченными возможностями, мы часто воспринимаем это как естественное явление, и наша ситуация кажется нам безнадежной.
Закон Americans with Disabilities Act (ADA) в США был принят только в 1990 году. Боролись за него, прямо по ступеням Капитолия ползли люди с инвалидностью. Активно боролись с 70-х по 90-е годы. Закон обязывал внедрение доступной среды повсеместно, но сразу не получилось – автобусы были недоступны и т.д. Наш ментор в Аризоне говорил, что огромный выбор адаптивных видов спорта в университете сейчас – это результат большой работы: «Не расстраивайтесь, что у вас в странах этого нет, мы тоже с этого начинали, не за один день все стало доступно и инклюзивно». Он упоминал время не историческое, а какие-то 80-е. Получается, после принятия закона еще лет 30 пришлось бороться за его внедрение, исполнение и изменение менталитета.
В 1995 году вышел федеральный закон о социальной защите инвалидов, а Конвенция ООН была ратифицирована только в 2016. Надо делать всё возможное, чтобы изменить отношение к людям с инвалидностью. Спорт – прекрасная возможность повлиять на общество и показать людей с инвалидностью как его часть. Спортивное сообщество большое, и быть частью него – сделать шаг к инклюзии. Не обязательно быть профессиональным спортсменом. На меня теперь чаще смотрят как на спортсмена, а не как на человека на коляске. Я мастер спорта, а коляска – лишь средство для занятий спортом, как лыжи нужны для катания на лыжах. Меня спросили: что в моей жизни было бы не так, если бы не инвалидная коляска? Мой ответ – «регби на колясках».
Фонд «Точка опоры», помогающий развитию спорта среди людей с инвалидностью. Некоммерческая благотворительная организация, основанная в Санкт-Петербурге двенадцать лет назад, помогает развивать адаптивный спорт и формировать уважительное отношение к особенностям людей. В 2020 году Минюст России внес Фонд в реестр социально-ориентированных некоммерческих организаций.
Фото: личный архив Натальи Камолинковой.