Главный тренер «СКА-1946» в интервью «Спорту День за Днем» рассказал о
своей карьере, жизни в Швеции, работе в детской школе и многом другом.
Болельщики «Лады» на руках носили
— Хоккеем вы начали заниматься в родном Саратове?
—
В Саратове в советские времена очень приличная детско-спортивная школа
была и неплохая команда. Как и любой другой мальчишка, пошел заниматься,
и мне понравилось. Очень любил хоккей. И постепенно дорос до команды
мастеров. Во время службы в армии меня призвали в команду СКА
(Свердловск). Там было много ребят из Челябинска и Дмитрий Цыгуров, сын
на тот момент главного тренера «Трактора» Геннадия Цыгурова. Геннадий
Федорович часто приезжал и смотрел матчи. Поэтому после завершения
службы меня пригласили играть в «Трактор», где я с удовольствием работал
с Цыгуровым и Валерием Белоусовым. Но местные ребята подрастали, ведь
челябинская школа очень хорошая, и после двух сезонов я уехал поднимать
саратовский хоккей. Потом опять же Геннадий Федорович позвал меня в
тольяттинскую «Ладу». И в сезоне-1993/94 мы стали первыми немосковскими
чемпионами. Дальше в моей карьере были два года шведского опыта. Потом я
получил травму в альметьевском «Нефтянике», и пришлось закончить с
хоккеем.
— Чемпионство с «Ладой», получается, самое яркое событие в вашей карьере?
—
Да, конечно. Я очень благодарен судьбе, что меня из саратовского
«Кристалла» пригласили в команду, где были такие замечательные мастера.
Нашим главным конкурентом было московское «Динамо», которое могло
похвастаться выстроенной системой, но Геннадий Федорович работал в
Тольятти не первый год. Он сам очень серьезный тренер и к тому же собрал
интересную команду. Все это вместе привело к положительному результату.
— Тогда чувствовали, что сотворили историю?
—
На тот момент празднования чемпионства сильно отличались от того, что
происходит сейчас. Да, было приятно — болельщики на руках носили. Но
ажиотажа не было — выиграли и выиграли.
— Даже премии не было?
— Были и перстни, и машины «Лада». Всем разные — в зависимости от вклада в победу.
Цыгуров относился по-отечески
— Работа с Цыгуровым впечатлила на всю жизнь?
—
Да. Хотелось бы отдать дань памяти этому человеку, которого уже, к
сожалению, нет в живых. В своей карьере иметь опыт работы с ним — это
дорогого стоит. Цыгуров был требовательным, амбициозным тренером,
который всегда ставил максимальные задачи. На тренировках всегда было
сложно, чувствовалось давление — все нужно было выполнять качественно и
хорошо.
— Его называли Бригадиром, настоящим мужиком — это подходит к Цыгурову?
—
Лично ко мне он относился по-отечески. Цыгуров — как наставник, и
никакой подлости с его стороны никогда не было. Как он скажет, так и
делается. В этом и должны заключаться отношения тренера и игрока, что я и
старался перенять уже в своей работе.
— Многие говорили о его сумасшедшей энергетике, особенно о мотивационных речах Цыгурова.
—
На тот момент главным был его авторитет — Цыгуров столько проработал,
прошел нелегкий путь. Авторитет и знание своего дела. Речи сейчас и не
помню. Могу сказать, что все было конкретно, четко, по делу.
— Жесткий, но справедливый — это верно?
— Это да. Человеческие качества все-таки превалировали. Он мог побеседовать, понять игрока и пойти навстречу.
— Исключение «Лады» из КХЛ вас расстроило?
—
Я переживаю не только за «Ладу», но и за родной Саратов, где не стало
хоккейной команды. Жизнь так складывается. Дай бог, чтобы тольяттинский
клуб сохранился в другом качестве, чтобы детям было куда стремиться.
Если ребенок оканчивает детскую спортивную школу и ему некуда идти, то
это грустно. Конечно, очень жаль.
— Вы успели поработать с Валерием Белоусовым. Какие воспоминания Валерий Константинович у вас оставил?
—
С Белоусовым тоже было очень приятно работать. Когда они работали с
Геннадием Федоровичем, Валерий Константинович был все-таки ближе к
команде. В каких-то острых моментах он шел на компромиссы. Цыгуров, как
главный тренер, мог порезать по живому, а Белоусов — сгладить. Они
дополняли друг друга. Под его руководством в качестве главного тренера
я, к сожалению, поработать уже не успел.
Цыганков снял рагу, а там лужа крови
— Тогда уже чувствовалось, что Белоусов будет великим тренером?
—
Самое главное, он из этого поколения хоккеистов, которые олицетворяли
наш настоящий мужской хоккей, а именно — мастеровитость и порядочность
на площадке. Когда служил в армии, я смог еще соприкоснуться с Геннадием
Дмитриевичем Цыганковым, который был тренером в СКА (Свердловск). Эти
люди прошли очень серьезные испытания, застали Тарасова и советскую
школу. Мастера с большой буквы.
— Цыганков — человек-глыба?
— Да, и это
выражалось во всем! В поведении, в разговоре, в отношении к хоккею.
Сибирский мужик, впечатления от него были сумасшедшие! Когда мы
застревали в поездках в аэропортах, Геннадий Дмитриевич рассказывал, как
они с чешским хоккеистом Мартинцом воевали, вспоминал моменты
тренировок, когда приходилось терпеть. Во время игры ему как-то сломали
палец, но он не показал виду и доиграл матч. Когда снял уже перчатку,
была лужа крови. В этом выражается мощь этих людей.
— Ребята из вашей молодежной команды что-то об этих легендах знают? Может, вы рассказываете?
—
По мере возможностей стараемся о них рассказывать. Но знаете, сейчас
другое поколение. Ребята более продвинутые — все знают, но интересуются
только тем, что им нужно. Своим сыновьям и людям, с которыми я дружу, я
всегда давал эту информацию.
— Выступление в Швеции как обычно вспоминаете?
—
Мне был интересен опыт легионера, знание нового языка. После Тольятти
были предложения в России, но агент посоветовал Швецию. Причем не
элитный дивизион, а второй. Меня поразил высокий уровень хоккея в целом и
спокойная работа не на результат. Дети спокойно трудятся, получают
информацию, там очень много индивидуальной работы. И постепенно психика
этих ребят крепчает. Когда они становятся мастерами, то, в отличие от
нас, менее травмированы по ходу воспитания. Не секрет, что в российском
детском хоккее во главу угла ставится результат, а хорошие талантливые
ребята во время обучения получают моральные и психологические травмы.
Не каждый ребенок может справиться с этим.
В Швеции тренером может стать и слесарь, и водитель
— Приходилось слышать, что в Швеции запрещено до 13 лет учитывать результаты матчей.
—
Да, и это я ощутил на себе. У меня старший сын занимался хоккеем, а я
помогал тренеру в Саратове. Так получилось, что меня отправили с этой
командой в Швецию. На этом турнире он назабивал много шайб. В России его
бы обязательно выделили, а к нам подошли и сказали: «Хорошо, что он так
сыграл, но в этом возрасте у нас индивидуальных призов нет, только
командные».
— И это правильно?
— Очень правильно. В
Швеции я ощутил, что каждый человек, занимая любой пост, старается
выполнять свою работу так, как бы он делал для себя. Чего не скажешь про
Россию. Для них нормой является делать все качественно. В нашей стране,
к сожалению, мы про это забыли. Я познакомился со шведской системой
обучения. Там ведь любой человек может стать детским тренером: ты
проходишь определенные курсы, где учат пользоваться литературой и
видеоматериалами, и способен работать с определенным возрастом. Поэтому
слесарь или водитель может заниматься тренерством. Если ты хочешь
развиваться дальше, проходишь более углубленные курсы и так далее —
вплоть до профессионального тренера. Например, разработаны специальные
упражнения для детей 7–9 лет, а для 14-летних они уже совсем другие. И
это для них все очень серьезно и важно. А мы в России форсируем
подготовку и даем более сложные упражнения, которые дети не могут
выполнить в силу возраста. В этом и заключается разница.
— Нам нужна такая система?
— Мы сейчас и
идем к этому. Как я знаю, ФХР пытается применить обобщенный опыт. Мы не
можем копировать шведов или финнов, мы должны идти по собственному пути.
Поэтому сейчас есть определенная программа, которую пытаются внедрять в
некоторые школы. Но меня смущает только одно: по каким критериям будет
оцениваться работа тренера? Сейчас в России главное — это результат. А
то, что тренер серьезно занимается с детьми, старается их обучать, но
проигрывает, это никому не интересно.
Если не любишь детей, они поставят перед тобой стену
— Уровень жизни в Швеции поразил? Особенно в 1990-е годы…
—
Да. Для людей в Швеции норма платить налоги. Уклонение от уплаты
налогов — очень серьезное преступление. Поэтому такой шведский социализм
очень сильно бросается в глаза. Коммуны, маленькие городки по всей
стране, процветают и живут. В каждой есть плавательный бассейн,
спортивный зал, хоккейная площадка и ледовое поле для игры в бенди
(русский хоккей).
— Получается, они смогли построить социализм, а мы — нет?
— Видно, так. Я понял, что надо родиться шведом — и жизнь удалась.
— Дело в менталитете?
— Они же никогда не
испытывали катаклизмов и войн, через которые пришлось пройти русскому
народу. Они спокойно развивались, там все отработано и сбалансировано.
Единственное, что бросилось в глаза: уже в то время было много
эмигрантов, из-за которых они немного задохнулись.
— Появлялись мысли остаться?
— Да, было
такое. Мы подали документы на специальную визу, но нам было отказано.
Все эти моменты решает только местное правительство. Ребятам, которые
играли дольше, по четыре-пять лет, давали вид на жительство. Сейчас я
думаю, что мы поступили правильно, вернувшись в Россию. Этот путь более
тернист, но более интересен.
— Как пришли к работе детским тренером?
—
Когда я был молодым человеком, писал, как и все, сочинение «Кем я хочу
стать». Я изначально знал, что хочу быть профессиональным хоккеистом, а
потом и тренером. У меня два сына: 1988 и 1997 года рождения. Так
получилось, что старший подрос и стал бронзовым призером МЧМ-2008, и я
полностью переключился на младшего сына. Как раз тренерская деятельность
началась именно с него, потому что я взял команду его года рождения.
— Детский тренер — это не работа, а призвание?
—
Призвание — это прежде всего. Если ты не любишь детей и не строишь с
ними хорошие отношения, то, как бы ты ни обучал, они поставят стену и не
примут это. Неслучайно говорят именно «детский тренер», а это доброта,
терпение, желание донести знания до ребят.
Родители — бич российской школы
— Игроки после окончания карьеры не хотят идти в детские тренеры из-за безденежья и большой ответственности?
—
Это немаловажные факторы. Не секрет, что детский тренер получает не
самую большую зарплату. Тем более что игрок высокого уровня редко
опускается до детского тренера. Ребята, которые на виду, сразу получают
предложения от команд МХЛ и ВХЛ. Но чтобы сказать себе: «Я — тренер»,
надо действительно поработать.
— Многие тренеры говорят, что главная проблема детского хоккея — родители. Вы согласны?
—
Это бич нашей российской школы хоккея. Но все объяснимо. Когда я
занимался хоккеем, мои родители и не знали, что надо купить клюшку или
еще какой-то спортинвентарь. И в поездки мы отправлялись за счет
государства. А сейчас родители несут все нагрузку на себе и ставят
ребенку цель, что он должен играть в НХЛ. С их стороны идет определенный
прессинг.
— С родителями тренер тоже должен работать?
—
Да, я всегда им говорил: «Мы с вами равнобедренный треугольник —
ребенок, тренер и родители. Если вы начинаете тянуть на себя одеяло и
воспитывать его по-своему, то начинается перекос». Когда тренер говорит
одно, а родитель — другое, ребенок не понимает, что он конкретно должен
выполнять. Я могу сказать, что в некоторых моментах дети даже лучше
слушаются тренера, чем родителей. Если же решение правильное, я всегда
вставал на родительскую сторону. Воспитывать нужно с обеих сторон, и не
только хоккеиста, но и личность, мужчину.
— Безумная гонка за победами, голами и очками мешает в детском хоккее?
—
По прошествии времени ты понимаешь, что о результате нужно думать, но
он должен соответствовать моменту. В детском возрасте ребенка надо
влюбить в хоккей. Не заставлять, а найти игровые, соревновательные
методы, чтобы ему было интересно. Когда он втянется в процесс, тогда
дальше идет другой этап подготовки. Когда уже не сможет жить без
тренировок и нагрузки, на первый план выходят спортивная злость и
характер. Кто имеет эти способности, тот вырастает в профессионального
хоккеиста.
Считаю, что должна быть жесткость, а не кривляния
— Геннадий Курдин, тренер Никиты Кучерова и Никиты
Гусева, рассказывал, что ему все говорили бросить своих воспитанников,
потому что они слишком маленькие для хоккея. Такое у нас тоже есть?
—
Часто пересекался с Геннадием Геннадиевичем, он также вел команду 1997
года рождения, у меня даже видео наших матчей сохранилось. Но он немного
лукавит, в предыдущем выпуске эти ребята были у него небольшие, но
мастеровитые. Сейчас хоккей дал возможность таким негабаритным игрокам
выйти на первый план. Игра изменилась в правилах, и силовой прием,
который в советское время приветствовался, сейчас наказывается.
— Это идет на пользу хоккею?
— Хоккей тем и
хорош, что друг другу здесь противостоят сильные мужики. А когда
начинают кривляться (что было уже по ходу этого плей-офф МХЛ), мы в
тренерском штабе «СКА-1946» и я лично всегда против этого. Мы
воспитываем игроков так: если тебя ударили, тебе больно, ты идешь к
врачу и матч для тебя закончился. Но если ты получил травму и уже готов
выйти на следующую смену, то извините меня… Ты мужик, пошел в такой вид
спорта и обязан терпеть. Я считаю, что должна быть жесткость, а не
кривляния.
— Говоря о Курдине, можно сказать, что на таких тренерах наш детский хоккей и держится?
—
Он очень самобытный человек. В своей профессии он заработал много
шишек, но действительно знает свое дело. И у него сейчас в Подольске
очень хорошие ребята растут 2002 года рождения. В Челябинске в школе
«Трактор» также много таких тренеров. Но мы отчасти растеряли таких
людей. В перестройку, в безденежье некоторые люди ушли из спорта.
Поэтому у нас получился небольшой провал.
— Вы работали в школе «Крыльев Советов». Отсутствие клуба в КХЛ как-то влияет?
—
Здесь важно иметь клубные традиции. Школа «Крылья Советов» очень высоко
котируется в Москве. Ведь изначально в Москве были ЦСКА, «Динамо»,
«Спартак» и «Крылья Советов», в которых ребята и стремились играть.
Потом уже открылось много других катков. Я ведь начинал в команде
«Серебряные Акулы», а потом спустя три года перешел в «Крылья». Разница
видна сразу: «Серебряные Акулы» — дети близлежащего района, причем
талантливые сразу бегут в ЦСКА и «Динамо», а в «Крыльях Советов» дети
уже интереснее.
МХЛ — это уже серьезно
— Школа «Динамо» — большая разница с «Крыльями Советов»?
—
Разница сумасшедшая между «Серебряными Акулами», «Крыльями Советов» и
«Динамо». Если в «Крыльях» мы ставили задачу соревноваться, то в
«Динамо» стояла конкретная цель быть лидерами. Мне посчастливилось вести
команду 1996 года рождения, и за сезон у нас было только два поражения
от ЦСКА с Кузьменко и Красковским. Мы все соперничали, соревновались.
— Из вашей команды кто-то выбился в люди?
—
Иван Игумнов. Также многие играют в ВХЛ — Максим Джиошвили, Артем
Грязев, Егор Орлов. Ребята интересные, но что-то где-то не пошло. Будем
надеться, что у них все еще впереди.
— Как тогда не потерять игрока при переходе из детского хоккея во взрослый?
—
Все зависит от самого ребенка. Талантливый мальчик, который заканчивает
ДЮСШ, всегда имеет шанс попасть во взрослый хоккей. Тем ребятам,
которых я перечислил, в тот момент не хватило физических кондиций или
психологически они не были готовы. Это спорт, здесь нужно быть готовым
ко всему и в нужное время оказаться в нужном месте.
— Предложение из «СКА-1946» оказалось неожиданным?
—
Не сказал бы, что неожиданным. Я выпустил ребят, и получилось, что в
«Динамо» у меня не было года, с которым можно было работать. Поэтому,
когда я получил предложение из Петербурга, сразу же согласился. Очень
хотелось расти дальше.
— Работа в МХЛ и детской школе серьезно различается?
—
Конечно, в детской школе мы много работаем, там одной ногой в большом
хоккее, но МХЛ — это уже серьезно, там больше профессионализма. Если мы
сейчас при переходе во взрослый хоккей не дадим полного образования и не
заложим физические кондиции, то игрок может не состояться. Поэтому за
два года в «СКА-1946» у нас есть определенные успехи.
Соколов знает те моменты, которые мы, приезжие, плохо понимаем
— В системе СКА также совсем другие условия?
—
Для нас, для тренеров, созданы такие условия, которым завидуют многие.
Построили «Хоккейный город», также сборы, питание, проживание,
тренажерный зал — все создано ради того, чтобы мы растили
квалифицированных хоккеистов. Все-таки в Питере за последнее время очень
серьезно поменялось отношение к хоккею. Да, были свои серьезные
воспитанники — Максим Соколов и Максим Сушинский, — но такая массовость
появилась только сейчас. Организовалось очень много клубов — СКА,
«Динамо», «Варяги», «Бульдоги». Поэтому количество занимающихся уже
позволяет получать таких игроков, как Александр Барабанов, воспитанник
питерского хоккея и олимпийский чемпион. Скаутская служба СКА
просматривает много игроков, есть и приглашенные ребята. Так что
«материал» хороший, нам остается не только его не загубить, а раскрыть
лучшие качества хоккеистов.
— С таким помощником, как Максим Соколов, вам повезло?
—
Он очень полезный специалист. Знает от и до Питер и те моменты, которые
мы, приезжие, плохо понимаем. Все в быту и на льду у Максима на самом
высоком профессиональном уровне.
— Чувствует, что он легенда СКА?
— Да, и
это не пафосные слова. Это человек, знающий свое дело. То, что в прошлом
году лучшим вратарем был признан Константин Волков, а в этом — Никита
Лысенков, большая заслуга Соколова. Максим Анатольевич очень много
работал с ними.
— В самом городе вам также комфортно?
— В Питере мне нравится то, что нет московской гонки. И еще Петербург — очень красивый город.
— Александр Барабанов, о котором вы говорили,
пока единственный местный игрок в постоянном составе СКА. Могут ли в
ближайшем будущем свои воспитанники составлять основу команды?
—
Сейчас в заявке есть и Андрей Алтыбармакян, и Максим Мальцев. Думаю, что
в ближайшем будущем появится хорошая плеяда питерских воспитанников. С
такими условиями они обязательно должны быть.
— Были горды, когда ваш сын Михаил привез бронзовую медаль МЧМ-2008?
—
Да, мы встречали его в аэропорту. Мне очень понравилось, что тренерский
штаб во главе с Сергеем Немчиновым, несмотря на неудачную Суперсерию
против канадцев, смог перестроиться и создать боеспособный коллектив.
Конечно, очень приятно выигрывать.
Помощники помогают, чтобы с сыном не было перекосов
— Сейчас он играет в ВХЛ. Что получилось, что не получилось в его карьере?
—
Люди, которые его знают, всегда говорили, что он имел неординарные
задатки. Но не хватило характера. Я вкладываю в слово «характер» то, что
в определенный момент нужно от чего-то отказаться (например, от
московских соблазнов) и побольше потренироваться.
— Ваш младший сын Никита учитывает его ошибки?
—
Он, может быть, менее мастеровитый, но у него есть другие качества —
желание трудиться, совершенствоваться и постоянно быть в числе лидеров. И
его труд должен быть вознагражден.
— Вам трудно работать с сыном?
— В
последнее время сложно. Отцовское нет-нет да и проявляется, и это плохо.
Поэтому мои помощники Юрий Добрышкин и Максим Соколов помогают, чтобы
не было перекосов. С сыном получилась какая ситуация: он набрал очень
хорошую форму в этом сезоне и был на ведущих ролях, но из-за серьезной
травмы выбыл на два с половиной месяца. Мыслями он забивал голы, но
травма давала о себе знать.
— Даете ему советы как отец?
— Только как
тренер. Мы в быту стараемся меньше разговаривать о хоккее. Вообще
профессионалы на работе работают, а дома уже находятся в своем
пространстве. Должен быть не только хоккей.
— Сейчас все говорят о главном тренере «Трактора»
Анваре Гатиятулине. Он начинал как детский тренер, потом работал в МХЛ,
а сейчас дошел до полуфинала Кубка Гагарина. Для вас его карьера
является примером?
— Да, я считаю, что пройти все тренерские
этапы дорогого стоит. Приятно, что руководители челябинского хоккея
заметили его неординарность и доверили команду, а человек оправдал это
доверие.
— Вам бы лично хотелось повторить его путь?
—
К этому стремится любой тренер. Если бы я не ставил перед собой цели,
не хотел бы расти, я остался бы на уровне детского тренера. Конечно,
хотелось бы повторить такую карьеру.
— Какие тогда цели вы перед собой ставите?
—
Хоккей развивается, совершенствуется, поэтому хочется идти в ногу со
временем и с нынешними компьютеризированными ребятами. Поэтому,
во-первых, нужно не отставать, быть современным, а во-вторых, знать свое
дело. И конечно, благодаря этому воспитать ребят хорошими хоккеистами и
хорошими людьми.
