В холле гостиницы Андрей Скабелка появился с улыбкой на лице и ноутбуком в левой руке.
— Просматривал матч будущего соперника, — объяснил он причину небольшого опоздания.
«Сибирь» в тот момент уверенно шла в тройке лучших на «Востоке».
Судейские скандалы, несправедливо засчитанные шайбы, дисквалификация
вратаря Салака — все это было впереди. А тогда в Новосибирске надеялись
на чудо — улучшить прошлогоднее достижение команды: выход в финал
конференции.
Ресторанные динамики ненавязчиво выдавали гитарное соло, а кухня —
запах жаренного на раскаленном железе мяса. За окном, словно срисованные
с эмблемы «Сибири», кружили агрессивные снежинки. Но даже самые бойкие
при попадании на теплую поверхность становились водой.
«Сибирь» сама раскалила сталеплавильные печи. Прошлогодние результаты
скромного по бюджету клуба многих поставили на уши. Но, видно, дважды
оставить не у дел одного из олигархов КХЛ для народной команды, как
сибиряков с недавних пор величают, чересчур роскошно. Разве что через
год, к столетию Октябрьской революции, можно будет повторить былой
подвиг…
На беседу с наставником «Сибири» мы, если честно, надеялись слабо.
Подрывал веру сформированный вокруг Скабелки образ замкнутого тренера.
— Да ну… — отмахивался он в ответ. — Я открыт для общения. Если вы, конечно, не из «Спид-Инфо».
— «Секс в хоккее», — хохотнули мы про себя, — тема актуальная скорее после разгромов, а значит, это не про «Сибирь».
До уровня сборной России мне еще расти и расти
— Еще пару лет назад вас, Андрей Владимирович,
молодым и перспективным тренером считали. А теперь на Матч звезд второй
год зовут, должность в сборной России прочат…
— Ой, это, конечно,
приятно слышать. Но у нас такая профессия — каждый день нужно чему-то
учиться. Я люблю побеждать и ради этого стремлюсь совершенствоваться. А
слова других оценивать сложно.
— Но ведь в историю войти можете: как первый белорус — тренер сборной РФ. Составить, так сказать, конкуренцию латвийцам.
— Это журналисты щедрые авансы раздают. До этого уровня мне еще расти и расти.
— Скромность украшает.
— Я серьезно. Я
ведь уже был главным тренером сборной — на ЧМ-2013 команду Белоруссии
возил. Мы тогда четырнадцатыми стали. Для более высокого места мне не
хватило опыта и знаний. На международном уровне знания фундаментальные
нужны.
— На «мостик» вас, кажется, Сергей Николаев подтолкнул?
—
Да, Сергей Алексеевич, царствие ему небесное… Звал в Новокузнецк, когда
я еще играл в Минске за «Динамо». Но дергаться не стал.
— Почему? Суперлига ведь выше уровнем.
—
Чемпионат Белоруссии тоже набирал мощь. ВХЛ тогда не было, и к нам
многие россияне ехали. Хорошие белорусские игроки стали появляться. Я
наконец-то играл дома при сопоставимых деньгах. И срываться в
Новокузнецк играть мотивации не находил.
— Сорвались тренировать.
— После ЧМ-2006 в
Риге начал размышлять, что дальше. Сергей Алексеевич предложил:
«Приезжай в Новокузнецк, помогать будешь. Все равно еще год-два, и
закончишь». О тренерстве я еще не помышлял, но решил попробовать. Но
оно, видно, у меня в крови.
— Анализы показали?
— Игровая карьера. Я
во многих командах капитаном был или ассистентом. Постоянно что-то
говорил, советовал. Многим это не нравилось. Кто-то приезжает на лавке
отдыхать, а мне после каждой смены хотелось что-то улучшить. Оттуда и
тренерство.
Смотришь: у Фетисова новые коньки, у Касатонова — перчатки
— Равиль Гусманов, встав на мостик, первое время
часто простывал. У Андрея Назарова до сих пор уши мерзнут. Ваш организм
как отреагировал?
— Тоже мерз. Особенно в Белоруссии. Там катки
холодные. Когда после полугода в «Кузне» возглавил «Гомель», все не мог
понять: что так зябко? Потом уразумел: обычные туфли и костюм — не для
нашего дела. Пришлось утепляться.
— Зато ветеранам «Гомеля», с которого вы начинали
самостоятельную работу, было жарко от ваших методов — они чуть ли ни
бунтовали. По неопытности пытались с ходу доказать, кто в доме главный?
—
Сейчас я, конечно, многое бы иначе сделал. Но и через это, видимо,
нужно пройти. Я хотел перестроить команду на другую игру. Дал больше
нагрузок, со мной не все согласились. Хотя сегодня нагрузки гораздо
выше.
— Но с «предсезонкой» Виктора Тихонова, которая не обошла вас стороной, они едва ли сравнятся…
—
В ЦСКА действительно было непросто. А как иначе, если твои игроки
должны обыгрывать лучших хоккеистов мира? Там любой был кандидатом в
сборную. И на первый план выходили физические кондиции, коими славилась
советская школа.
— Многие не выдерживали.
— Оставались
сильнейшие. И больших высот достигали. Сейчас хоккей поменялся. Но без
серьезной летней работы на высоком уровне по-прежнему сложно чего-то
добиться. Это фундамент, основа того, чтобы чувствовать себя комфортно
весь сезон. Чемпионат-то длинный. Игр много, разве что эти паузы ломают
календарь.
— В прошлом году было лучше?
— Почти
идеально, на мой взгляд. Один перерыв на Кубок Первого канала. В
остальном — ритмичная «регулярка», которая теперь стала рваной.
— Когда в ЦСКА вышли на первую тренировку с Фетисовым, Макаровым, Касатоновым, коленки подрагивали?
—
Нет. Я ведь с 14 лет находился в системе клуба. В Москву из Минска
позвал детский тренер Александр Викторович Бирюков. С Олегом Петровым,
Пашей Буре, Егором Башкатовым, ребятами 1971 года рождения, каждый день
ходили на тренировочный каток ЦСКА и видели этих людей. Они были
законодателями мод хоккея тех лет.
— И наглядным пособием для вас.
— От
каждого совместного занятия получали больше знаний, чем от собственной
тренировки. Хотя наставник у нас был очень хороший. Игроки ЦСКА к тому
же выезжали за рубеж, привозили компьютеры, магнитофоны. Нам все это
казалось чем-то из другой реальности. Или смотришь: у Фетисова — новые
коньки, у Касатонова — новые перчатки.
— И вот в 1989-м вы выходите с ними на матч чемпионата СССР против «Сокола»…
—
До конца сезона оставалось две игры. Фетисов и, кажется, Крутов встречу
пропускали. Меня выпустили в пятерке с Ларионовым, который в том же
году, кстати, опубликовал знаменитое открытое письмо в «Огоньке», и
Касатоновым.
— Аванс серьезный.
— Я, к сожалению, им не воспользовался — не справился с волнением. За ЦСКА я не зацепился, но впечатления остались яркими.
Одноклассница Гордеева, сосед Могильный
— Гостиница на Песчаной улице — одно из них?
—
Там много спортсменов жило. В том числе Саша Могильный, Леша Ивашкин…
Рядом был аэродром. На тренировки ходили вдоль футбольных полей через
летное поле.
— О развлечении динамовской молодости Виктор
Козлов рассказывал: «Прыгали впятером Сереге Гончару в »шестерку» и
ехали в »Макдоналдс» ради диковинных в ту пору бургеров».
— Ну
это динамовский Новогорск. Далеко от города. Мы же базировались у метро
«Сокол». Напротив — сосисочная, рядом с ЦСКА — пельменная. В Новогорске,
конечно, поинтересней было и сытней.
— Сытней?..
— А там кормили с утра до
вечера. Молодым в целом без разницы, где жить. Другое дело — семейные:
сидеть десять месяцев в году на базе ради трех десятков игр чемпионата —
это перегиб.
— Прошли годы, а слово «база» по-прежнему у многих вызывает дрожь.
—
По молодости ее условия проще переносились. Мы успевали и веселиться, и
в хоккей играть, и учиться. Я 804 школу закончил, что у метро
«Аэропорт». Моей одноклассницей, кстати, Катя Гордеева была, будущая
двукратная олимпийская чемпионка в парном катании. В Эмираты мы,
конечно, не летали, но и без них весело жили.
— Как сказал Бернард Шоу, люди, умеющие веселиться, не имеют денег, а люди, имеющие деньги, не умеют веселиться…
—
Возможно, так и есть. Машина, квартира — конечно, хорошо, но у нас были
другие ориентиры. У молодости свои плюсы, даже когда финансы поют
романсы.
Петр Ильич Воробьев — мой ориентир
— Нам, кстати, рассказывали, что Петр Воробьев
ревностно относился к дорогим вещам, появлявшимся у игроков «Торпедо», —
часам, первым мобильникам, автомобилям…
— За три года совместной
работы не замечал. Скорее, наоборот. Воробьев любил модные вещи, всегда
элегантно одевался. Не знаю, может, с годами что-то изменилось. Однако в
тренерском деле Петр Ильич — мой ориентир. Жесткий, серьезный тренер.
Мог пошутить, а мог сурово спросить. Значительное влияние на мое видение
оказал.
— Тот же Виктор Козлов цитирует его любимую фразу: «Не пускают в дверь, лезь в форточку».
—
У Воробьева много интересных фраз имелось. Но мне, если честно,
выражения Сергея Николаева больше запомнились. Там на каждую шутку три
прибаутки.
— Мы знаем некоторые, но для печати они, к сожалению, не годны.
— Вот-вот.
— Сами присказками пользуетесь?
— Пока хватает просто слов. Иногда мотивирующие плакаты вешаем в раздевалке — фразу из фильма или книги красиво оформляем.
— Действуют?
— Когда как. Висят они в любом случае недолго. Восприятие притупляется.
— Кирилл Фастовский рассказывал, что вы и летающими кулерами не пренебрегаете…
— Это по особым случаям. В текущем сезоне пока не доходило. Или не долетало…
— Что может спровоцировать?
— Не терплю
инертности. У хоккеиста должны гореть глаза — что на тренировке, что в
игре. Не получаются технические моменты — простительно. Но если здесь
недобежал, тут недоработал, там ножку убрал от летящей шайбы — такого
персонажа в моей команде не будет.
Николаев говорил: «Думают Карпов с Каспаровым, а ты соображать должен»
— Один знакомый режиссер часто кричал на репетициях:
«Актер не должен быть умным. Умный здесь я. Ваша задача — исполнять». В
связке тренер/хоккеист та же система?
— Грубо, конечно, но на
площадке действительно думать не надо. Как говорил Сергей Алексеевич:
«Думают Карпов с Каспаровым, а ты соображать должен».
— Смешно, но справедливо.
— Театр и хоккей
схожи. И там и там команда/труппа, режиссер/главный тренер, сцены
монолитны и не терпят остановок. За доли секунды сюжет может резко
измениться. Будешь долго размышлять — станешь медленным.
— А мы думали — хоккеистом-интеллектуалом…
—
Увы… Был вот случай. Хоккеист не забил, расстроился — голову к потолку:
«О-е-е-ей, как же так?!» А шайба опять отскочила на его крюк — только
попадай в пустой угол.
— Попал?
— Оказался не готов. Долго
печалился… Хоккеист действует отработанными на тренировках навыками.
Даже в стрессовой ситуации выполняет то, что отработал. Иначе его не
поймут партнеры, настроенные на определенное развитие комбинации.
— Про Дмитрия Моню, уже бывшего форварда «Сибири», говорят: в хоккее не может раскрыться, потому что слишком разносторонний.
— На сто процентов верно. И не один он такой. Талантливых ребят, у которых хоккей не на первом месте, хватает.
— За кого больше всех обидно?
— Я не
работал с Никитой Филатовым, но от коллег наслышан. Парень с серьезными
задатками. Но раскрыться постоянно что-то мешает. И в НХЛ был шанс, и в
КХЛ…
— …2016 год он начал в балашихинском «Динамо»…
— На высоком уровне за счет таланта можно продержаться некоторое время. Но без труда любой талант начинает гаснуть.
— Почему-то Михаил Татаринов вспомнился…
—
А есть обратные примеры. Когда без особых задатков за счет сумасшедшей
отдачи люди поднимаются на высокий уровень и держатся на нем долгое
время. Покойный Рома Ляшенко, например, особым талантом не блистал.
Парень на пахоте выбился. На драфт НХЛ попал, за «Даллас» играл,
«Рейнджерс». Увы, жизнь его завершилась трагически…
— Еще в «Торпедо» при вас Денис Швидкий начинал, которого «вторым Буре» называли…
—
При Петре Ильиче в Ярославле немало хорошей молодежи собралось:
Ляшенко, Вова Антипов, Леша Васильев, Дима Власенков, Швидкий… Он,
кстати, был весьма трудолюбив. Кто считает его разгильдяем, неправ.
Суперзвездой Денис не стал, но игру показывал хорошего качества.
С Квартальновым у нас одинаковые методы и подходы
— Ваш агент Шуми Бабаев недавно удивил. «Скабелке, —
сказал он, — я несколько лет запрещал даже думать про КХЛ. Говорил:
»Работай, добивайся, меняйся». И он менялся. Теперь кто у нас лучший
тренер КХЛ, не Скабелка ли?»
— Шуми действительно мой агент. У
нас дружеские отношения, лет двадцать знакомы. Он, конечно, молодец в
этом плане… — усмехается Скабелка. — Когда я работал в Белоруссии, мы
созванивались, обсуждали российские перспективы. Но такого, что вы
говорите, не было.
— Принять «Сибирь» после успешных сезонов Дмитрия
Квартальнова и отъезда в НХЛ Йори Лехтеря — это ведь риск. Сколько
примеров, когда у начинающих тренеров с ходу не шло, и где сейчас они,
мало кто вспомнит…
— Начинающим я был лишь для КХЛ. В «Гомеле» до
этого пять лет отработал, из них три с половиной — главным. В сборной
на чемпионате мира помогал Кари Хейккиля, затем самостоятельно ее
тренировал. В «Торпедо» был ассистентом Петериса Скудры. Так что багаж у
меня имелся солидный.
— Но это КХЛ — уровень, требования…
—
Помогло, что пришел на место Квартальнова. У нас с ним одинаковые
методы. До этого в «Сибири» хорошую работу проделали Андрей Тарасенко с
Дмитрием Юшкевичем. Они все двигались в едином направлении. Кардинально
перестраивать ничего не пришлось. Достаточно было только осмотреться и
добавить немного своего.
— И не переборщить с «добавками».
— Наверное, хорошо, что обжегся в «Гомеле». На сей раз шашкой махать не стал. Но каким будет результат, никто бы не предсказал.
— Знамя тем не менее вы подхватили.
—
Верно подобрали игроков, правильно расставили акценты, поймали волну.
Кирилл Фастовский большой объем работы проделал. При Квартальнове
«Сибирь» стала выходить в плей-офф: первый раунд, второй…
— Прошлой весной — третий…
— Очень рад, что удалось поднять планку. В тот успех много людей труд вложили.
Когда все игроки «Гомеля» отдыхали, у сына продолжались теоретические занятия
— Мы вот так и не поняли: вы диктатор или демократ в работе?
—
Отвечу так: ради побед все средства хороши. Нужно быть диктатором —
буду. Надо отпустить вожжи — закрою глаза на то, что мне не нравится. Мы
ищем золотую середину. Ходить ежедневно с палкой бессмысленно. Сезон
длинный, в одном состоянии команда его не проведет.
— Дистанция с игроками обязательна?
—
Панибратских отношений, конечно, нет. Хотя на новогоднем корпоративе под
любую песню запросто потанцую с ними. Потому что момент такой: нужно не
контролировать их, а веселиться с ними. Мы любим пошутить, поговорить,
но, когда на следующий день придем на стадион, все будет иначе.
— У Дмитрия Квартальнова в «Сибири», а теперь в
ЦСКА играет хоккеист Никита Квартальнов. На вас косились, когда в
раздевалку «Гомеля» вошел Алексей Скабелка?
— Когда при Андрее
Тарасенко в «Сибири» появился Владимир Тарасенко, тоже много чего
говорили. Но теперь, думаю, ни у кого не осталось сомнений насчет Вовы.
Алексей тоже талантливый парень. В свое время был сильней многих
сверстников. А потом, может, я где-то палку перегнул…
— В какую сторону?
— В «Гомеле» хоккеисты
оттренировались и больше моих замечаний не слышали. А сыну деваться
некуда — жили в одной квартире. Он перевести дух хочет, а я — еще что-то
в него вложить. Все отдыхают, а у него продолжаются теоретические
занятия. Конфликты на этой почве случались. Это ему и помешало в
какой-то момент.
— Отселиться от вас не пытался?
— Может, и
думал об этом. Но по молодости считал, что папа должен его опекать.
Хотя я в 14 лет из дому уехал. Шел своей дорогой: сам делал ошибки, сам
исправлял. У Леши при должном подходе еще есть время раскрыться, найти
свою колею.
— Ждем его в «Сибири»?..
— Шанс всегда
есть. Нужно подкреплять его работой. Каждый игрок «Сибири» — важная
деталь механизма. Если все выходят на лед заряженными, готовыми
жертвовать собой ради победы, мы ее добываем. Недорабатываем —
поражение. Пропустив четырежды, наша команда едва ли забросит пять. У
«Сибири» иная философия.
Раз крикнул, два… На третий тебя не услышат
— Наверное, потому новосибирская почва так плодородна для роста тренеров?..
—
Здесь руководство доверяет. Позволяет реализовывать задумки. А тренеру
очень важно делать то, что он считает нужным, а не то, что ему
навязывают.
— Метнуть кулер, например, не в каждой раздевалке позволительно.
— Эта история уже в прошлом.
— Мы просто слабо представляем импульсивных
тренеров вроде вас, Андрея Назарова, Олега Знарока в
командах-миллиардерах вроде СКА и ЦСКА, где много «обидчивых» звезд.
—
Про ЦСКА вы, кстати, напрасно. Квартальнов, судя по разговорам, там еще
жестче стал. Но крик как основной метод мотивации в принципе работает
недолго. Раз крикнул, два… На третий тебя не услышат.
— «Говори тише, если хочешь, чтобы тебя услышали»?
—
Люди разные. На одного прикрикнешь — пятки к конькам прилипнут: все,
парень на матч потерян. Его, может, наоборот, приобнять надо, показать,
что ты в него веришь. А на другого гаркнешь — разозлится: «Ах, так?! Я
тебе сейчас покажу». Ну покажи, мне это и надо. Здесь фактор подбора
игроков важен…
— У клубов средней обеспеченности с ним непросто.
—
Поэтому на первый план выходит работа генерального менеджера и скаутов.
Они подбирают исполнителей, мы выстраиваем систему. Наша задача:
использовать в течение сезона внутренний резерв.
— Как из граната — выжать максимум.
— И
еще сделать игроков сильней — ментально, физически и технически. Иначе
нам никак. Денег-то в обрез. Мы, допустим, хотим заполучить из другого
клуба хоккеиста пятого-шестого звена. У нас он бы выходил в
третьем-четвертом…
— Как-то сразу армия запасных СКА вспоминается.
—
Нам отвечают: «Не вопрос. Отдайте взамен того и вот этого». А Тот и
Этот нам самим нужны, они дают результат. А другие хоккеисты им не
интересны.
— Что делать?
— То, что делаем мы: строим систему на ежедневном совместном труде всего коллектива.
В СКА не звали, да я и не пошел бы
— Если честно, когда из СКА уволили Андрея Назарова, первая мысль была: «Пригласят Скабелку».
— Почему?
— Вы даете результат, а питерцы слишком легко
забирали все лучшее из Новосибирска — Микку Коскинена, Ярно Коскиранту, в
свое время — Владимира Тарасенко…
— Из Питера мне никто не звонил. И даже если б позвонили — не поехал бы.
— А некоторые утверждают, что от таких предложений не отказываются.
—
Каждому — свое. Но по ходу сезона такой вариант для меня исключен. Как
можно оставить людей, которые верили тебе, прошли твою «предсезонку»,
надеялись на тебя?
— На Коскинена тоже надеялись, его это не смутило…
—
Момент, конечно, тогда возник неприятный. Мы понимали: Микко — сильный
вратарь, в плей-офф должен помочь. Но что ни делается — к лучшему…
— Салак тоже оказался не промах?
— Более
того! В комплекте с сильным голкипером мы получили отличного командного
парня. Саша — лидер по духу, со своим словом в раздевалке, которое к
тому же может донести по-русски.
— Хотя поначалу «командный парень» отказывался подписывать контракт с «Сибирью».
— В плане быта тот обмен вышел для него очень некомфортным. В Питере беременная жена с двумя детьми, все мысли о них…
— Еще бы.
— Но благодаря Кириллу
Валерьевичу семью оперативно перевезли в Чехию, с Сашей поговорили. Он
проникся. Хотя после Питера было непросто. Рано утром прилетел, не
понял, куда попал. Наша арена после 12-тысячного Ледового — раритетный
каток. Другое дело, когда трибуны заполняются…
— Возникает одна из лучших атмосфер на территории КХЛ.
—
Болельщики, кстати, тоже приложили руку к «акклиматизации» Саши.
Плакаты поддерживающие вывешивали, имя его скандировали. Салак сейчас их
любимец. Постоянно дарят что-то ему и его семье. Саша в принципе
веселый парень.
— Что редкость среди вратарей.
— Он в общую концепцию не вписывается. Я видал голкиперов, которые в день матча на километр не подпускали к себе. Салак другой.
— Доминик Гашек, например, ногти стриг в перерывах — нервы успокаивал.
—
Если эти заморочки помогают обрести равновесие — ради бога. Нападающий
ошибся — говорят: «Не повезло». Не забросил в пустые ворота: «Не
подфартило». Хотя это такая же ошибка, как голкипер пропускает с центра
поля. Огрехи вратарей ярче бросаются в глаза. Потому-то им нужен
стальной характер: умение абстрагироваться и спокойно реагировать на
все.
В Нагано было как в сказке
— Андрей Мезин 14 лет назад так абстрагировался, что в
1/4 Игр в Солт-Лейк-Сити шнурками отбивал броски шведов: 44 спасения, и
сенсационный выход в полуфинал…
— Андрюха тогда действительно
был неподражаем. Я ту встречу смотрел уже по телевизору — на
предварительном этапе получил от финнов сотрясение и, согласно
регламенту, был отправлен домой.
— Обидно…
— Вместо меня заявили Эдуарда
Занковца. Так что эмоции от той победы у меня были другие. В
2002-м у нас вообще уникальная команда собралась. Сплошь воспитанники
минской «Юности» плюс двое челябинцев — защитник Игорь Матушкин и Андрей
Мезин. Это потом школы Новополоцка и Гродно стали поставлять игроков:
братья Костицыны оттуда, Вова Денисов.
— «Вечно юными» вы долго были…
— Да, много
лет в таком составе выступали на всех турнирах. Таких команд в истории
хоккея было немного. Помню, как мы радовались, когда прошли квалификацию
на Игры-2002…
— Вы 4 (3+1) очка в пяти матчах набрали.
— А самые яркие эмоции оставил Нагано. НХЛ тогда впервые отпустила игроков на Олимпиаду. У нас в группе — Канада, Швеция и США…
— Белоруссия логично стала четвертой.
—
Тем не менее в четвертьфинале мы играли с Россией (1:4), а по ходу
группового этапа я впервые противостоял таким людям, как Лидстрем,
Форсберг, Модано, Халл, Сакик, Гретцки… Незабываемые ощущения. Как в
сказке.
— А как выглядит тренерская сказка Андрея Скабелки?
—
С Кубком Гагарина над головой, разумеется. У меня есть перстень
чемпиона России, завоеванный 19 лет назад с «Торпедо». Теперь хочу
победить как тренер. Еще хочу, чтобы прошедшие школу «Сибири» игроки
вышли на новый качественный уровень — по мастерству и ментально, и, может быть,
впоследствии заиграли в НХЛ.
— Благородно. Но напоследок все же чуть-чуть
«Спид-Инфо». Один ваш коллега как-то сказал: «Победа — это круче, чем
секс». Согласны?
— Кажется, я знаю этого коллегу, и в чем-то он
прав. Когда на последних секундах побеждаешь в матче, который к тому же
складывался не в твою пользу, — это действительно сильные эмоции. Не
секс, конечно, но тоже очень круто!
