Так уж повелось, что в финском хоккее история ведет исчисление от Вспышки до Вспышки.
Сейчас в Канаде, в «Виннипеге», загорается Вспышка под номером три — Патрик Лайне.
Вспышка номер два, Теему Селянне, в 2014 году завязал с хоккеем и сейчас наслаждается жизнью в Калифорнии.
А вспышка номер один до сих пор отдает долг родному клубу —
«Йокериту», где трудится уже третий сезон в роли главного менеджера.
Именно Яри Курри стал первой финской суперзвездой в НХЛ, добыв пять
Кубков Стэнли. Да и просто быть многолетним партнером Уэйна Гретцки —
знак качества…
Повесив коньки на гвоздь, Курри по-прежнему остается знаковой
величиной для финского хоккея. С его приходом на роль «джи-эма» «львы»
на постоянной основе превратились в фаворита крупнейших мировых
турниров. А уж сколько крови российским хоккеистам попили команды, где
работал Курри, и не сосчитать.
Вот и очередной визит «Йокерита» в январе в Петербург закончился
сенсационным поражением СКА. Хотя визит «джокеров» больше напоминал
туристическую поездку. Многие хоккеисты прибыли в Северную Пальмиру с
женами и подругами, а кто-то из игроков не спеша посасывал «коктейли»
в холле отеля, пока Курри с корреспондентами «Спорта День за Днем»
вспоминал свое славное прошлое и яркое настоящее.
Нас, как и русских, долгое время не любили в НХЛ
— Ярри, когда вы первый раз побывали в Петербурге?
— Думаю, в конце 1970-х годов. У нас как раз была тут игра. Какие впечатления остались от той страны? Признаться, никаких.
— Никаких впечатлений от СССР?
— Все было очень сумбурно. Мы быстро приехали, быстро уехали. Даже посмотреть ничего не успели!
— Дружба между советскими и финскими хоккеистами в то время была?
—
Тогда мы друг с другом были не так хорошо знакомы. По крайней мере в
сравнении с нынешним временем. Сейчас мир стал меньше, общаться с кем-то
из других стран проще (улыбается).
— С кем-то из бывших советских и российских хоккеистов сейчас общаетесь?
—
Сергей Федоров, Игорь Ларионов, Вячеслав Фетисов… Они остались в хоккее
и занимаются менеджерской и агентской работой, пересекаемся. Раньше
были очень популярны дружеские встречи, товарищеские матчи между
сборными. Со всеми известными хоккеистами того времени я в разной
степени знаком. Список очень длинный.
— Когда вы уезжали в НХЛ, там было очень мало игроков из Европы. Переезжать было страшно?
—
Именно страха не было, было ощущение неизбежности. Тогда поехать играть
в Северную Америку означало перейти определенный порог. Переезд стал
сюрпризом, ехать в НХЛ я еще не должен был. Тем более был совсем молод,
20 лет. Даже сам считал, что надо набраться опыта в национальном
чемпионате, прежде чем переезжать. В Северной Америке тогда плохо знали и
финских игроков, и сам наш чемпионат. Следить за другим континентом
было сложнее.
— В новой стране на первых порах кто помогал?
—
За «Эдмонтон» со мной играли Ристо Силтанен и Матти Хагман. Без них мне
было бы очень тяжело в начале моего пребывания в НХЛ. Хотя бы морально
эти ребята, которые уже освоились за океаном, могли поддержать в случае
чего. В том числе и зная, что в одной команде со мной будут два
соотечественника, я решился ехать в «Эдмонтон».
— Первых российских хоккеистов в НХЛ зрители
встречали плакатами «Коммунисты, возвращайтесь домой!». К шведам или
финнам отношение тоже было неприязненное?
— Плакатов не было, но
игроки и болельщики нас недолюбливали. Особенно североамериканские
хоккеисты, было ощущение, что мы отбираем у них хлеб. В виде мести они
на играх старались при любой возможности нас прижучить. Ткнуть
посильнее, задеть лишний раз. На словах, разумеется, тоже много грязи
лилось.
— Отвечали?
— Включаешь холодную голову и борешься. Иначе нельзя.
Хоккеист в первую очередь талант, все остальное дорабатывается трудом
— Когда ехали в «Эдмонтон», уже знали, кто такой Уэйн Гретцки?
— Имя слышал (смеется).
Как я уже сказал, от мирового хоккея Финляндия в те годы была оторвана,
за НХЛ почти не следили. Но про Гретцки слышал, хотя он к тому времени и
отыграл на взрослом уровне всего пару сезонов. Как только я начал
тренироваться с «Эдмонтоном», заметил, что один игрок на фоне остальных
очень выделялся. Это был Гретцки.
— Помните день, когда вас поставили к нему в одно звено?
—
Прекрасно помню. Сказал бы, что в той игре мне выпала честь играть в
связке с Гретцки. Тренер постоянно менял сочетания, тасовал звенья. Два
месяца меня наигрывали, а потом наконец-то поставили в одну тройку с
Уэйном, и я в первом же матче забросил три шайбы. Ну а потом понеслась!
— В НХЛ в те годы многие шутили, что в звене с Гретцки могут забивать шкафы и холодильники…
— Что скрывать, слышал об этом. Наверное, это правда (смеется).
— Российский хоккеист Виталий Ячменев,
игравший с Гретцки за «Лос-Анджелес», назвал Уэйна непрофессионалом до
мозга костей. Мол, весь его успех заключается в божьем даре, которого
уже не будет у других игроков. Согласны?
— Хоккеист — это вообще в
первую очередь талант, все остальное до необходимого уровня
дорабатывается трудом. Вот вы что понимаете под словом «профессионал»?
— Ячменев говорил, что Гретцки не надо было тренироваться перед матчем. Он мог просто выйти на лед и сотворить чудо.
— Гретцки был просто хорошим игроком (смеется).
— В вашей карьере какое соотношение труда и таланта?
—
Не могу сказать. Когда я был ребенком, то серьезно увлекался многими
видами спорта. Хоккей выбрал в 15 лет, там я был наиболее успешен, а все
остальное ушло на второй план. Думаю, это тоже говорит об определенном
таланте. Тем более что карьера у меня в итоге удалась.
До сих пор не понимаю, почему в Италии так долго обедают
— После десяти лет, проведенных в «Эдмонтоне» и пяти
выигранных Кубков Стэнли, вы сезон-1990/91 неожиданно решили провести
в экзотическом чемпионате Италии. Почему вдруг решили податься на
Апеннины?
— Последние два года из моих десяти лет в «Эдмонтоне» я
играл уже без Гретцки. Да и многие другие мои товарищи разошлись по
разным клубам. Потом уже и мои переговоры о продлении контракта с
«Ойлерз» ни к чему не привели. Было понятно, что все идет к уходу из
команды, и пошли разговоры, что можно годик поиграть в Европе, прежде
чем перейти в «Лос-Анджелес». Морковкой для меня была возможность
поиграть за сборную на чемпионате мира. Огромный дополнительный стимул.
Тем более я знал, что через год все равно вернусь в НХЛ и буду играть за
«Лос-Анджелес», воссоединившись с Гретцки.
— Главный вопрос: почему именно Италия? Страна футбола, волейбола, отчасти баскетбола, но не хоккея…
—
Именно в тот момент хоккей в Италии стал популярен. Какой-то бум. В
1994 году в Италии должен был проходить чемпионат мира, а Милан был
одним из городов — организаторов турнира. Они очень хотели видеть меня в
команде. Я понимал, что это не тот уровень, к которому я привык, но
стопроцентная возможность сыграть за сборную в конце сезона — веский
аргумент.
— Как отпуск этот сезон не воспринимали?
—
Ни в коем случае. Я был в хорошей форме и понимал, что терять ее
нельзя. Набирать потом было бы сложнее. Хотя да, мы играли по два матча в
неделю. Не тот темп, к которому я привык. Уровень катания, уровень игры
в местной лиге не самый высокий, но я получил возможность выдохнуть.
Очень позитивный год.
— С местной культурой познакомились?
— До сих пор не понимаю, зачем итальянцы так долго обедают! (Смеется.) В
этом плане мне тоже было тяжело освоиться. Культура еды, долгие трапезы
— это для итальянцев очень важно. В команде со мной играли несколько
игроков из Северной Америки. Для меня они были как родные. Это создавало
почти домашний уют.
Помню, начинается грандиозная драка, а мы стоим со шведом и мирно разговариваем…
— В НХЛ рядом с Гретцки всегда находились его профессиональные «телохранители»: тафгаи Марти Максорли и Дейв Семенко…
—
Тогда вокруг хороших хоккеистов ходило достаточно желающих подраться и
набить тебе морду. Сейчас, конечно, таких ребят стало меньше, поэтому и
нет необходимости иметь в команде сразу несколько хоккеистов-боксеров.
Игра изменилась, правила, экипировка… все другое. Публика готова платить
за зрелище, поэтому на первый план вышли одаренные хоккеисты.
— Вам в свое время часто приходилось скидывать краги?
—
Боев было много (смеется). И одиночных, и «стенка на стенку». Когда все
бьют друг друга по мордам — выглядит ужасно! Помню, завязалась
потасовка в конце игры. Подкатывается ко мне один, скидывает краги и
понимает, что на голову ниже меня. Подумал и с испуга сиганул к другому.
Продолжаю стоять, подъезжает следующий — швед. Стоим с ним,
разговариваем, а рядом разворачивается настоящая война.
— Когда на бой вызывает настоящий тафгай, лучше сразу упасть на лед и превратиться в «черепашку»?
— (Смеется.)
Они не били кого попало. Хороших и именитых игроков не трогали, дрались
между собой. Ну а тафгай перед тафгаем падать не будет.
— В «Эдмонтоне» с вами выступали такие колоритные ребята, как Раймо Сумманен и Эса Тикканен. Создали свою финскую колонию?
—
Да, было здорово. Рядом находились соотечественники, можно было вместе
провести время, поговорить на родном языке. Европейцы вообще держались
вместе, старались не делиться по национальному признаку. И чехи, и шведы
дружили с нами, Европа была вместе! Историй происходило много, но
ничего так сразу на ум не приходит. Помню, что всегда было весело и мы
получали удовольствие от жизни и хоккея.
— В матчах за сборную ваши главные достижения —
третье место на Кубке Канады в 1991-м и бронза Игр в Нагано. Какая из
этих наград для вас ценнее?
— Конечно, Олимпиада. Это настолько
важное и значимое событие, что вкладываешь в турнир больше чувств. Тем
более что в Нагано в первый раз собрались все сильнейшие игроки мира.
Разгар сезона, было понятно, что все подошли к олимпийскому турниру
в хорошей форме.
Знаю, что теперь российская сборная не любит играть с финнами
— Вы закончили карьеру в 38 лет, Теему Селянне — в 44, Яромир Ягр в те же 44 продолжает играть. Не считаете, что закончили рано?
—
Нет. Я принял решение закончить карьеру за два года до того, как
завершил ее. Внутренне подготовился, настроился и без психологических
потерь повесил коньки.
— Физически могли еще продолжать играть?
— Да, конечно. Вообще надо сказать, что моя карьера хоккеиста прошла почти без серьезного ущерба здоровью.
— Следите, как Ягр в НХЛ сейчас бьет ваши рекорды? Ревности нет?
— Пристально следить не получается. Но я вижу статистику, и это выглядит абсолютно потрясающе.
— Говорят, тяжело сразу убить в себе игрока, став тренером или менеджером. У вас этот процесс не затянулся?
—
Те самые последние два года, когда я знал, что завершаю карьеру,
помогли мне постепенно сбросить с себя обязанности игрока. Заранее
принятое решение в этой ситуации очень помогло. Для хоккеиста вообще
важно вовремя и правильно принимать решения. Если завершение карьеры
проходит резко, то это может психологически погубить.
— Предчувствовали, что сможете стать генеральным менеджером национальной сборной?
—
После завершения карьеры я немного поиграл на ветеранских турнирах,
покрутился в телевизионном бизнесе. Потом провел 12 лет в сборной
Финляндии: сначала в качестве помощника, потом — в роли генерального
менеджера. Переход получился плавным.
— Когда вы играли за сборную Финляндии — чаще
проигрывали командам СССР и России, когда стали генеральным менеджером —
стали чаще побеждать. В чем секрет вашего успеха?
— Да, раньше
счета были 10:0, 5:0 в вашу пользу, и советским болельщикам это очень
нравилось. Сейчас ситуация немножко изменилась (смеется). В
матчах со сборной России мы всегда стараемся отдаться полностью,
пропустить игру через себя. Прекрасно знаем, что российские хоккеисты не
очень любят с нами встречаться на крупных турнирах. Говорят, что это
очень сложно.
— Это Россия стала слабее или Финляндия — сильнее?
—
Вообще хоккей в Финляндии шагнул вперед. Раньше этот вид спорта в вашей
стране был на максимально высоком уровне, а мы потихоньку подбирались.
Сейчас же много команд на одном уровне. В былые годы и Финляндия, и
Чехия, и Швеция были слабее сборной Советского Союза. Сейчас же все
обыгрывают друг друга, поэтому чемпионаты мира может выиграть почти
любая команда.
После перехода «Йокерита» в КХЛ сперва была пустота
— Вы работали генменеджером финской сборной в тот же
период, когда Гретцки занимал аналогичный пост в Канаде. И стал с
«кленовыми листьями» олимпийским чемпионом в Солт-Лейк-Сити в 2002-м.
Было ли у вас какое-то соперничество в этом плане с Великим?
— Никогда не сравнивал свою работу с работой Гретцки. Признаться, даже не следил за его успехами.
— Он был крестным ваших детей, у вас по-прежнему дружеские отношения?
—
Очень мало общаемся. Так сложилась жизнь. Никаких конфликтов, просто мы
живем фактически в разных мирах. Пересекаться где-то все сложнее.
— Вы пришли в «Йокерит» в важный для клуба момент
вступления в КХЛ, к чему многие болельщики «джокеров» отнеслись
негативно, проходили акции протеста. Не боялись, что они окончательно
отвернутся от клуба?
— Мы понимали реакцию наших болельщиков. Мы
играли в финской лиге, были там одними из лучших, и тут переход в
другую, абсолютно неизвестную им лигу. Образовалась определенная
пустота, которая к сегодняшнему дню стерлась. Фанаты увидели, что вырос
уровень нашего хоккея.
— Им интересно, когда «Йокерит» играет, например, против новокузнецкого «Металлурга» или новосибирской «Сибири»?
—
Конечно, есть в лиге и менее знакомые для финских болельщиков
российские клубы. Наша работа заключается в том числе и в ознакомлении
поклонников «Йокерита» с другими клубами КХЛ. Все знают ЦСКА или СКА, а
наша задача — показать болельщикам менее именитые коллективы.
Когда возвращаемся домой с Дальнего Востока, голова остается на месте
— Промежуточный итог двух с половиной сезонов в КХЛ: что нравится, чем недовольны?
—
Хороший уровень и хоккеистов, и команд. Радует большое количество
интересных и захватывающих матчей. Что касается недостатков… Доставляют
определенный дискомфорт переезды. Много говорят про судейскую работу.
Надеемся, что и уровень арбитров подтянется, и их ротация будет лучше.
— Какие впечатления оставили первые путешествия на Дальний Восток: во Владивосток и Хабаровск?
— Определенно новый опыт (улыбается). Пришлось
долго размышлять, думать, как преодолеть разницу во времени. Мы решили
жить по финскому, не перестраиваясь на местное. Часы мы не переводим,
и матчи по-нашему финскому времени начинаются в 9 утра. Однако это
облегчает жизнь. Когда возвращаемся домой, голова остается на месте. Нет
лишней усталости.
— Был ли все-таки реальный шанс увидеть в КХЛ
вашего друга Теему Селянне? Много велось разговоров, что после
завершения карьеры в НХЛ он вернется на годик в родной «Йокерит».
— Серьезного разговора не было ни разу. Что-то проговаривали с Теему, но не более чем.
— Селянне сейчас абстрагировался от хоккея, живет
на берегу Тихого океана, в Калифорнии, играет в гольф. У вас не было
мысли променять свою должность генменеджера на такое же беззаботное
существование?
— Нет (смеется). Я постоянно работаю!
Личное дело
Яри Курри
Родился 18 мая 1960 года в Хельсинки. Амплуа — нападающий. На драфте НХЛ 1980 года выбран под 69-м общим номером «Эдмонтоном».
Клубная карьера: 1977–1980, 1994–1995 — «Йокерит» (Финляндия);
1980–1990 — «Эдмонтон» (НХЛ); 1990–1991 — «Милано Дэвилз» (Италия);
1991–1994, 1995–1996 — «Лос-Анджелес» (НХЛ); 1996 — «Рейнджерс» (НХЛ);
1996–1997 — «Анахайм» (НХЛ); 1997–1998 — «Колорадо» (НХЛ).
Достижения: пятикратный обладатель Кубка Стэнли в составе «Эдмонтона»
(1984, 1985, 1987, 1988 и 1990); третье место по результативности среди
европейских игроков НХЛ (общее 20-е) — 1398 очков; лучший снайпер
регулярного чемпионата НХЛ сезона-1985/86 (68 голов); обладатель «Леди
Бинг Трофи» (джентльмен сезона) — 1985 год; девять раз участвовал
в Матчах всех звезд НХЛ; член Зала хоккейной славы в Торонто; в составе
сборной Финляндии завоевывал серебряные медали чемпионата мира — 1994
и бронзовые медали на Олимпийских играх — 1998 в Нагано.
После завершения игровой карьеры работал генеральным менеджером
сборной Финляндии. С 2013 года — генеральный менеджер «Йокерита».
