Все наши доводы были отброшены
— Нет, я так не думаю.
— Деньги, конечно, есть, и они не такие большие. Но Митьков — агент Александра, он имеет право делать все что хочет. Федерация сделала для Крушельницкого все возможное. Вопрос в том, что подавать апелляцию в том виде, в котором ее подает Андрей Митьков, нецелесообразно.
— Почему?
— У федерации своя позиция, мы не поддерживаем ту идею, которую он пытается реализовать. Сами вчера из прессы узнали, что Митьков ищет 70 тысяч рублей, клич в народ кинул. Ситуация какая-то несуразная. У нас сегодня проводится совещание в федерации по этому вопросу. Я общался с Крушельницким, который мне подтвердил, что не согласен с этой историей.
— Любопытно. Как вы видите ситуацию?
— В сентябре мы вместе участвовали в слушании Спортивного арбитражного суда, и через два с половиной месяца был вынесен приговор. Четыре года — максимальное наказание за применение милдроната. Все наши доводы были отброшены, защита не смогла доказать, что это был саботаж и употребление запрещенных препаратов было санкционировано не Александром.
Виновного не нашли. С чем идти в суд?
— Что такое вообще апелляция? Это когда три независимых арбитра смотрят, действительно ли возможно пересмотреть дело. Те швейцарцы, которых мы наняли, заявили, что это бессмысленно. Я обратился к американским юристам, и, к сожалению, они тоже сказали, что перспектив с подачей апелляции нет, если не будет двух вещей: найденного виновного и доказательств, что препараты были загрязнены, как у нашей бобслеистки Надежды Сергеевой.
— Что вы имеете в виду?
— Я отдал на исследование лекарства, которые Крушельницкий употреблял во время Олимпиады и в предолимпийский период, но результаты для нас неутешительные. Препараты чистые. Федерация и Александр написали письма в Генпрокуратуру с просьбой дать разъяснение, как прошло расследование, но на данный момент ответа нет. Мы получили промежуточный ответ от Министерства спорта, там тоже общались в прокуратуре по этому вопросу. Виновного как такового не нашли. И с чем нам идти в суд? Ничего нового нет.
— На что тогда рассчитывает Андрей Митьков?
— На положительный ответ из Генпрокуратуры, который поможет отстаивать интересы Крушельницкого при апелляции. Но я считаю, что, к сожалению, шансов на это нет, как и выиграть апелляцию. Поймите, вопрос не в 71 тысяче рублей. Я консультировался со многими людьми перед тем, как принять это решение. Мы уже потратили в десятки, а может быть, в сотни раз больше для того, чтобы отстаивать права Александра. Наняли хороших юристов, все эти поездки, огромное количество издержек… Я сам борец с допингом, а в итоге мы попали в этот капкан. К счастью, один раз. Шансов выбраться у нас нет, и Крушельницкий это тоже понимает.
— А потом будет возможность подать апелляцию, если вдруг что-то выяснится?
— У Митькова есть доверенность от Александра. Если он действительно сможет чего-то добиться, мы ему компенсируем. Мы готовы участвовать во всех судебных издержках. Но мнение профессионалов, что шансов нет. Нам сейчас нужно сохранить Крушельницкого для России как спортсмена.
— Чем будет заниматься Александр четыре года?
— Мы составили план работы на время дисквалификации. Он не планирует заканчивать с керлингом. Сейчас создадим для него условия для занятий, но по кодексу ВАДА спортсмен, получивший дисквалификацию, не имеет права тренироваться с членами национальной команды. Поэтому Александр будет индивидуально поддерживать форму либо в Москве, либо в Сочи.
