Утром 27 августа 1981 года неподалеку от Солнечногорска трагически
погиб выдающийся советский хоккеист Валерий Харламов. Двукратный
олимпийский чемпион, восьмикратный чемпион мира… Тот самый, о котором
«поколение Next» знает по фильму «Легенда 17». Минуло не одно
десятилетие, а память о самом светлом игроке прошедшего столетия до сих
пор живет в наших сердцах. Он улыбается лучезарной улыбкой с затертых
кадров кинолент и восхищает своей непревзойденной игрой многочисленных
поклонников. Михаил Панин, бронзовый призер чемпионата СССР — 1986/87 в
составе СКА — последний партнер Харламова по тройке нападения в ЦСКА. Мы
встретились с Михаилом Викторовичем в день памяти великого хоккеиста и
вспомнили последние земные дни легенды номер семнадцать.
«Когда карьеру завершу, поеду в Мадрид — хоккей поднимать»
— Великий был человек, что и говорить, — рассказывает
Панин. — Мы ведь с Валерием Борисовичем родились с разницей в один день.
У меня день рождения 15 января, а у него — 14-го.
— Праздновали дни рождения вместе?
— Вместе не
отмечали. Мы, молодые игроки, относились к таким заслуженным игрокам с
большим почтением. Стучали по-хоккейному клюшками — так и поздравляли
друг друга.
— Где вас застала новость о гибели Харламова?
—
Был обычный день, мы ехали на большом красном «икарусе» на тренировку в
Архангельское. Те, кто остался и не поехал в сборную. Харламова тогда в
последний момент отцепили и отправили к нам. Как вдруг нас остановил
гаишник и сообщил, что произошла трагедия: погиб Валерий Харламов. Он
рано утром возвращался с дачи. Моисеев тут же дал команду ехать обратно.
Автобус резко развернулся через сплошную полосу и поехал на
Ленинградский проспект — во Дворец спорта ЦСКА. Перед этим готовились
как обычно. Харламов прошел весь атлетический сбор. Провели, как
водится, пару товарищеских матчей. Наша тройка была последней, в которой
он играл: Лобанов — Панин — Харламов. Валерий Борисович готовился к
сезону очень серьезно.
— Переживал, что не поехал на Кубок Канады?
— Конечно переживал. Тем более он очень любил играть против канадцев.
— Какой характер был у легенды номер семнадцать?
—
Добрый человек, веселый. Сейчас наверняка был бы большим педагогом.
Ведь он всегда был открыт для общения с болельщиками, молодыми игроками,
возился с детьми. Харламов в быту мягкий человек, а в работе — жесткий.
— У вас осталась о нем на память какая-нибудь вещица?
—
Совместная фотография команды. Я до сих пор ношу ее в кошельке. Мы же
тогда не ценили, что сидим рядом с великим человеком. Вместе вешали
сушиться наши майки и так далее. Валерий Борисович постоянно что-то
подсказывал. Бывало, после выходного пожалуюсь, дескать, тяжело на
тренировке, а он успокоит — говорит, мол, поспокойнее играй, не гони.
Если видел, что партнер нехорошо себя чувствует, брал игру на себя,
разгружал.
— Много интересных историй, наверное, вас связывает?
—
Баек много, все не расскажешь. А вот очевидцев мало в живых осталось.
Помню, мы были в одной из капиталистических стран, играли на Кубке
европейских чемпионов. Сидели, общались, и вдруг Харламов говорит:
«Когда карьеру завершу, поеду в Мадрид — хоккей поднимать». Мама у него
испанка была. Впрочем, вы это наверняка знаете.
Попрощались на ходу
— Таких, как Харламов, больше, что называется, не делают…
— Верю, что у нас появятся такие игроки.
— А, допустим, Малкина можно с ним сравнить?
—
Это совершенно разноплановые хоккеисты. Малкин — высоченный, под два
метра ростом. Харламов был моих габаритов — 175 см. В игре — резкий, с
идеальным контролем шайбы. Непредсказуемый, с прекрасным катанием: конек
в любую сторону разворачивался.
— Помните, когда видели его последний раз?
—
Конечно. Мы проводили вечернюю тренировку. В тот день она была очень
активной, с баллонами. Помню, за нами наблюдал Анатолий Тарасов. Он
тогда уже с костыльком ходил. Оперся на борт и внимательно смотрел, как
финтил Харламов. Я этот день очень хорошо запомнил. Потом очень быстро
все переоделись в раздевалке, спешили — каждый по своим делам.
Попрощались буквально на ходу. Харламов сел в свою «Волгу» и уехал.
Ночь, как я понимаю, у него прошла на даче. Когда утром возвращался, за
рулем была супруга… И случилась эта трагедия…
— В фильме «Легенда 17» все верно передано?
—
Настроем фильм понравился. Мне кажется, если бы тогда век хоккеиста был
дольше — лет до сорока, все было бы иначе. Ведь нам хотелось все
успеть, вдохнуть эту жизнь полной грудью. Мы торопились жить. Система
загоняла нас в возрастные рамки. На моей памяти долго играл разве что
Борис Михайлов — до 36 лет.
— Действительно лучших забирают на небо первыми?
—
Возможно, вы правы. То, что случилось с Харламовым, стало для нас
катастрофой. Валерия Борисовича пришло проводить в последний путь очень
много людей. Мы все присутствовали на похоронах. К основному входу ЦСКА
было не подступиться. Народ проникал на панихиду через высокий,
трехметровый железный забор. Был забит весь Ленинградский проспект. Я
такое первый раз видел.
Знаете, когда тело Харламова опускали в землю, светило яркое
солнце, но как только бросили горсть земли, пошел ливень. Ни с того ни с
сего. Мне показалось, что это знак свыше. Харламов оставил огромный
след в истории хоккея. Самое главное, что его игру мы можем наблюдать,
так как остались видеозаписи. Ведь многих мастеров прошлого можно
увидеть только на фотографиях.
— Кубок Канады возрождается. Как он сложится для российской сборной?
—
Сложно что-либо сказать. Многое будет зависеть от выступления в группе и
игры вратарей. Потому что все будут нервничать. Даже звездные игроки.
Как все реализуется, покажет время. Главное, чтобы сложился единый,
дружный, коллектив. Тогда все у наших ребят получится.
